— Когда же ты перестанешь сопротивляться, идеальная девочка? — шепчет Артём, задевая губами моё ухо и разгоняя по телу волны жара.
Если бы он только знал… Если бы знал, насколько сильно мне сейчас хочется перестать противиться. Как я от этого устала. Бороться со своим воспитанием и принципами. Снова вдохнуть его запах. Прижаться к горячему телу. Узнать на вкус его поцелуй. Разрушить все рамки. Преступить все границы. Перейти все черты. Спустить с поводка всех своих тараканов. Просто сойти с ума. От него. С ним.
— Перестань уже убегать. — высекает, прихватывая губами мочку и обводя языком.
А я снова забываю для чего мне кислород. Ноги наливаются свинцом. Лёгкие забивает запах кофе, табака и корицы. По коже летят мурашки.
Поднимаю взгляд и встречаюсь с бирюзовыми глазами.
Моё бракованное сердце выдаёт кульбит, когда между нашими губами остаётся всего один вдох. Впитываю его ментолово-табачное дыхание.
— Настяяя! — Викин крик режет не только пространство, но и то странное притяжение, что держало меня в руках Северова.
В один прыжок отказываюсь на расстоянии вытянутой руки и начинаю понимать то, что только что почти произошло.
Он меня чуть не поцеловал!
А я этого хотела!
Почему-то перед глазами сразу встают образы родителей, которые отчаянно качают головами и забрасывают укорами:
— Что ты же ты делаешь, Настя? Разве так можно? — слышится строгий голос отца.
— У тебя же жених есть. Как ты можешь так с ним поступать? И с нами тоже? — доносится мамино разочарование.
Зло трясу головой в попытке избавиться от зудящих замечаний.
Артём делает шаг в мою сторону, и тут меня прорывает.
— Не подходи ко мне! Не прикасайся! Не приближайся! Никогда, блядь, не приближайся ко мне! Слышишь?! Держись от меня как можно дальше! — ору, захлёбываясь паникой.
— Окей. — обрубает коротко.
Делает глубокий вдох, сжимает руки в кулаки и, повернувшись, идёт к выходу.
Окей?
Его силуэт расплывается перед глазами из-за непролитых слёз. Жгучая обида давит на грудь. В горле становится ком, который никак не удаётся протолкнуть.
— Всё равно ты проиграла эту войну, идеальная девочка. — доносится его голос.
И тут меня взрывает. Я залетаю в туалет и раздаюсь рыданиями. Кусаю ребро ладони, чтобы никто не услышал.
Да, я проиграла!
Закусываю губы до металлического привкуса крови во рту.
Успокоиться удаётся только к началу следующей пары. Звоню Кириллу.
— Можешь меня забрать? — спрашиваю дрожащими интонациями, едва поднимает трубку.
— Сейчас? — выбивает обеспокоенно.
— Да.
— Что-то случилось? У тебя же ещё одна пара?
— Отменилась. — вру.
— Настя, что происходит? — голос Кира звучит взволнованно.
— Северов достал! — выдаю это и тут же жалею.
Не понимаю, как вырвалось. Кир уже давно в курсе, что у меня "тёрки" с этим парнем. Если после академии я прихожу злая или расстроенная, то дело всегда в нём.
Раньше отмахивалась, отмазки придумывала. А потом объяснила, что он постоянно цепляет меня и из себя выводит. Кирилл даже "пообщаться" с ним собирался, но я сказала, что и сама нормально справляюсь.
Теперь на вопросы "ты чего злая?" или "что с настроением?" ответ всегда один — Северов.
— Буду через 15 минут.
Быстро переодеваюсь, хватаю свои вещи и через четверть часа уже целую своего жениха прямо на глазах у Артёма, размазывая по подъездной дорожке своё сердце.
Глава 4
Ревность сама по себе дерьмовое чувство. Но становится хуже, если не имеешь на неё права.
— И чё это за херня такая была? — рубит вопросом Тоха.
— Какая? — бросаю якобы в удивлении, таща брови вверх и выпуская в воздух сигаретный дым.
— Ты нашу идеалку на ринге практически, блядь, трахнул. Ещё бы минута, и ты бы шмотки с неё стягивать начал. — бомбит друг.
— Хуйня. Забей. Давно не трахался, а у неё в этих лосинах задница просто отпад. — выдаю с ухмылкой. — И она так ей ёрзала, когда сверху сидела, что эрекция случилась раньше реакции.
Не в лосинах, сука, дело! В ней! В этой идеальной девочке, на которую у меня нет прав. Но почему?.. Почему, мать вашу, я хочу именно её, но не позволяю себе даже лишнего слова ей ляпнуть, хотя со всеми остальными никаких проблем нет?
— А разве не ты её занудной ботаничкой называл и говорил, что лучше вздрочнуть, чем эту ледяную принцесску доморощенную трахать? — бурчит Антон, кося на меня взгляд.
— Да захлопнись ты уже, Тоха! — рявкаю, начиная откровенно закипать.
"Не приближайся! Никогда, блядь, ко мне не приближайся!"