Эти слова мне череп на хрен разрывают. За грудиной в тот момент так хреначило, что казалось, грудак пробьёт. Пиздец полный. Она же, блядь, текла подо мной. Опыта достаточно, чтобы понять, когда девчонка заводится. Когда услышал, как Настя стонет, чуть в трусы не спустил. У меня от неё крышу к чертям срывает. Кажись, мне срочно нужен перепих. С кем угодно.
Выцепляю глазами Волчинскую и, бросив в урну окурок, выдвигаюсь в её сторону.
— Привет. — хриплю, вжимаясь твёрдым членом в её ягодицы и обвиваю руками под грудью.
Четвёртый размер и сочная задница сейчас как раз то, что мне нужно. Надо срочно выбросить из головы идеальную девочку с её идеальной небольшой грудью с острыми сосками, которые так натягивали ткань её спортивного лифона, что казалось, сейчас наружу пробьются.
Блядь, почему я так хочу именно её, когда кругом столько девок, которые без раздумий запрыгнут в мою койку?
— Привет, Артём. — приветствует слащаво, сильнее вжимая задницу мне в пах.
Да, то, что надо, чтобы не думать об идеально округлых бёдрах, в которые я вдавливался на ринге.
"Никогда не приближайся!"
И не собирался, блядь, пока утром в коридоре она не обернулась. Что-то в её глазах дало жёлтый свет. Не зелёный, нет, только жёлтый, но на трене я выжал педаль газа.
Долбоёб хренов.
Знал же, что она ещё не готова, но, сука, не сдержался. Стоило ей провести розовым язычком по пухлым губам и всё, крыша едет неспеша. Хотя моя рванула со свистом, проскрёбом и пошла юзом.
— Куда спешишь, малышка? — выдаю необходимую нежность, чтобы отыметь её прям в машине.
Так ломаться не будет. Обычно времени трачу немного больше, но за то без этой романтической пошлятины. От всех этих словечек выворачивает на хрен.
— Домой. — высекает хрипло, продолжая тереться задницей о готовый взорваться член.
— А как же пара? — спрашиваю на кой-то чёрт. Похер же.
— Надо красоту навести перед вечеринкой. — поворачивается, облизывая губы.
И тут я замечаю опухший нос и расползающийся вокруг синяк.
— С лицом чего? — выбиваю сипло.
Видеть всегда наприпараденую Волчинскую с "финишем" — тот ещё шок.
— Дура эта ненормальная свихнулась. Набросилась, как собака бешеная! — возмущается, а сама уже наяривает мне член через ткань джинсов.
— Кто? — спрашиваю с хрипом.
Не понимаю, откуда это берётся, но, кажется, ответ я уже знаю.
— Идеалка эта долбанутая. Миронова. — практически визжит от возмущения. — Но ты же меня защитишь от неё? — голос девки становится приторно-сладким, и она начинает тереться об меня сиськами и прижиматься всем телом.
Вот только желание её трахать у меня отпадает сразу.
Хватаю за запястья и рывком отдираю от себя. Смотрю прямо в глаза и рычу:
— Что ты ей сделала?
— Я сделала?! Это она на меня набросилась! — начинает верещать и выдираться. — Отпусти, Артём, ты мне больно делаешь!
— Что? Ты? Сделала? Насте? — чеканю по слогам и прибиваю её таким взглядом, что девка тут же замирает и начинает лепетать:
— Да ничего такого. Она в раздевалку последняя явилась. Я предположила, что она больная чем-нибудь и лучше к ней не приближаться. Она услышала и набросилась, просто сумасшедшая какая-то. Клянусь! Я её боюсь. У неё с головой непорядок. Ей в дурдоме самое место.
Сильнее сжимаю запястья Карины, а на глаза падает красная пелена. Мало того, что я сегодня на трене своей идеальной девочке устроил, так ещё и сука эта.
Моей? Я сказал моей? Никогда! Ни в жизни, мать вашу!
Я не имею права к ней прикасаться. Портить её. Ломать. Хотя именно это я и делаю. Потому что хочу до одурения.
— Отпусти меня, Север! Ты мне больно делаешь! — визжит Волчинская, а я готов ей шею свернуть, лишь бы заткнулась. — Не прикасайся ко мне. Даже не подходи! — орёт, выдирая руки.
"Не подходи. Не прикасайся…"
Блядь!
Брезгливо отшвыриваю от себя искусственную блондинку и до хруста в костях сжимаю кулаки. Достаю из кармана пачку и закуриваю сигарету. Забиваю лёгкие никотином, пока их жечь не начинает.
Карина продолжает сотрясать воздух, но я ни черта не слышу. Разворачиваюсь и давлюсь дымом.
На подъезде стоит чёрный лексус, а возле него зализанный чёрт, к которому бежит Настя. Какой-то животный инстинкт вынуждает меня двигаться вперёд и перехватить её раньше, но не успеваю. Моя идеальная девочка влетает ему в объятия, обнимает за шею и целует. Они садятся в тачку и выруливают, а я стою и растягиваю свою агонию. Лёгкие перестают вентилировать воздух. Мотор к чертям разрывает грудину. А я всё стою и пялюсь на то место, где МОЯ Настя минуту назад целовала этого зализыша.