— Ну как ты? — задаёт вопрос с некоторых пор притихшая подруга.
— Как? — хмыкаю. — Паршиво. Как и всегда.
— Легче так и не стало?
Качаю головой.
Заболоцкой я всё рассказала на следующий же день. Просто не смогла держать всё это в себе. Слишком тяжело, больно и сложно. Одна я бы это не вынесла.
Подруга сначала долго кричала о том, какая я дура, а потом поняла.
Какими бы не были мои родители — они семья. И если кто-то из них из-за меня умрёт, то чувство вины просто убьёт меня. С тем, что я не могу продолжать встречаться с Севером и выйти за Кира, она тоже согласилась.
С тех пор Вика ходит не веселее меня. Будто взяла на себя часть моих переживаний, и они давят на неё непосильным грузом. Легче никому из нас от этого не становится.
Мы молча идём по коридору к аудитории. Подруга мнётся рядом, то и дело открывая рот, а потом его захлопывая. Словно не решаясь высказаться.
— Говори уже. — выдыхаю устало. — Хватит маячить.
— Слышала о Северове? — шелестит откуда-то сзади.
Я останавливаюсь так резко, словно передо мной внезапно стена выросла. Но всё так же не поворачиваюсь. Боюсь прочитать в её глазах что-то, от чего захочется вскрыть вены.
— Что с ним? — сиплю я, словно голосовые связки кто-то затянул в тугой узел.
Молчавшее до этого сердце внезапно взвыло и начало дробить рёбра. Пульс диким рёвом звучит в ушах.
Вика всё молчит.
— Что с Артёмом? — поворачиваюсь, вцепляясь мёртвой хваткой в плечи подруги, и начинаю трясти так, будто стараюсь душу из неё вытрясти. — Не молчи, Вика! Что с ним?!
Страх ледяными щупальцами расползается по всему телу. Стискивает органы до кровавых разрывов. Пробирается под кожу, вызывая озноб.
— Он забирает документы из академии. — отзывается глухо, стряхивая мои руки.
— Он был здесь?! Ты его видела?! — начинаю кричать, не заботясь о прохожих.
Меня трясёт, как в эпилептическом припадке. Руки безвольно свисают вдоль тела.
— Нет, Насть, успокойся. — слабая попытка. — Слышала, как декан говорил об этом Василию Георгиевичу. Подробностей я не знаю.
Ничего не отвечаю. Да и что я могу сказать? Достаточно уже наговорила.
Подхожу к окну и утыкаюсь лбом в холодное стекло. Крепко зажмуриваю глаза, но солёные капли всё равно стекают по щекам, словно кислота, оставляют выжженные дорожки. Так неожиданно ожившая за рёбрами мышца пропустила ещё пару натяжных ударов и снова заглохла.
"Забирает документы…"
Я больше никогда его не увижу. Не встречусь глазами со спокойным уверенным взглядом. Не словлю на его губах презрительную усмешку.
Со всем остальным я уже смирилась, но больше никогда не увидеть его, пусть даже издалека… Как существовать с этим? Как продолжать цепляться за жизнь?
Начинается пара. Заболоцкая берёт меня за локоть в попытке вернуть в реальность, но бесполезно. Я выпала из неё надолго.
— Иди на пару, Вик. Со мной всё нормально. Просто надо время… — всё, что удаётся выдавить.
Она не спорит и уходит.
— Всё будет хорошо! — выдаёт напоследок.
Хорошо? Больше никогда не будет хорошо. И даже нормально. Всё и так было плохо, а теперь стало дерьмовее некуда.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем мне удаётся остановить поток слёз и отлипнуть от стекла. Спотыкаясь, направляюсь в сторону расписания.
ОПЕРАТИВНАЯ РАБОТА. ТРЕТИЙ КУРС
Найдя необходимую информацию, тащусь в сторону нужной аудитории. Долго маяться не приходится, потому что минут через десять звенит звонок. Ищу глазами того, к кому пришла.
— Антон! — кричу, когда он быстрыми шагами проходит мимо. Бегу за ним на ватных ногах. — Арипов! Подожди!
Он останавливается и, повернувшись, простреливает меня таким взглядом, что я физически ощущаю дыру в голове.
— Чё тебе надо, Миронова? — выплёвывает со злостью.
— Правда, что Артём уходит из академии? — задаю вопрос севшим голосом.
— А тебе-то что? Тебе не похую? Ты свой выбор, блядь, сделала. Отъебись от него! — рычит, не скрывая презрения.
— Нет, не похую! Я хочу знать, что с ним! Это из-за меня он уходит? — перехожу на наполненный отчаянием крик.
И так боюсь услышать ответ, который и без того знаю.
— Да! Из-за тебя! Ты, грёбаная тварь, поигралась и бросила! А я его потом по кускам собирал! Ты, сука, сердце ему разбила! Предала так же, как и все остальные! Все вы, шлюхи, одинаковые. К жениху своему вали на хуй, а моего друга в покое оставь, блядь! — бросает в лицо обвинения и, резко крутанувшись, уходит. А я опять стою, не в силах даже заплакать.