– Э… Спасибо. Очень приятно, – говорю я и выхожу на лестничную площадку, спиной закрывая дверь. Беру протянутый цветок и прижимаю к себе. Как же Дима не вовремя.
Он явно удивлён отсутствием приглашения, но еще не понял в чем дело.
– Гости уже разошлись, я так устала сегодня. Спасибо, что зашел, но давай завтра нормально заходи, поболтаем.
– Конечно. Да я на минуту зашел, я же на дежурстве. Александр Сергеевич в порядке, я к нему наведался. Представляешь, он…
– Прости, прости. Давай завтра. Пока.
Я слышу, как хлопает входная подъездная дверь. Это точно Валера. И я очень не хочу сцен, поэтому по-быстрому ныряю обратно в квартиру, захлопывая дверь перед носом у Димы. Его удивленный взгляд – последнее, что я вижу.
Я прижимаюсь спиной к двери и слушаю, что происходит на лестнице.
Моё сердце стучит часто и громко, как будто хочет выскочить из груди.
Я чувствую спиной холодную гладь дерматина. Слышу шипение рации. Дима стоит. Он не уходит. Я покрываюсь холодным липким потом. Я вдыхаю воздух полной грудью и уже собираюсь выскочить обратно на лестницу. Лишь бы только Валера не ушел, увидев Диму. С его больной ревностью это вполне может быть.
Два неловких шага. Он топчется на месте. Я слышу звук стремительно приближающихся шагов другого человека. Почему всё так нелепо в моей жизни?
Время замерло. Сколько секунд нужно, чтоб подняться на пятый этаж?
И тут рация начинает издавать громкие призывные звуки. Я не могу разобрать слов.
– Да. Рыбкин, – Димин голос громким эхом раздается по всей лестничной клетке. А вместе с этим я слышу, как он уходит.
В каком месте они встретились? Кто что подумал? Вот Дима точно понял, к кому идёт мужчина с гигантским букетом алых роз. Блин. Блин. Блин.
«Дзынь!» – раздаётся звук звонка.
Я медленно ставлю цветок на пол и задвигаю ногой в угол. Стараясь не шуметь, я отхожу от двери. На мне каблуки, и не шуметь сложно. Я медленно их снимаю и, держа в руках, бегу к комнате. Там я надеваю туфли и уже нормальным шагом иду к двери. Я же знаю, что он это слышит. Я собираюсь подойти к двери эпично.
Вдох. Выдох. Сердце ты-дыщ… ты-дыщ… Хочет выскочить из груди.
– Привет, – говорю я и открываю дверь.
Радостный Песец мчится навстречу к хозяину с громким лаем. Кот опасливо смотрит из-за угла. А я с разбегу пытаюсь прыгнуть на один сплошной букет, но мне это не удается.
Валеру не видно из-за алых роз. Их какое-то неимоверное количество. Душистость цветов обволакивает меня, едва я открываю дверь. Он здесь. Всё хорошо. Мне сложно обнять его сквозь цветы, но я все рано пытаюсь сделать это.
– Привет. Тебя пытались загрести менты?
Не хочу я отвечать на этот вопрос, я хочу целоваться.
Букет падает, и цветы рассыпаются по полу в коридоре.
На собаку отлетает пальто Валеры.
А я ниспадаю в объятия любимого мужчины.
Я этот момент внешний мир перестает для меня существовать. Его запах. Вкус его губ. Имеют для меня гораздо большее значения, чем все остальное. Я вся превращаюсь в один сплошной комок страсти. И кажется, что если я сейчас не сольюсь с ним в одно целое, то умру.
– О! Опять надувной матрас! – в голосе Валеры я слышу радость, а не укор. Или мне просто кажется. Но поцелуи ударили мне в голову посильнее вина.
Валера приносит меня на руках в комнату и ставит на ноги. Я немного отхожу и могу разглядеть его в мерцании огней свечей. У него усталый вид. Тёмные круги под глазами. И он как будто даже похудел.
– Я всё думал, куда же ты переехала? Неужели к маме?
Он оглядывается по сторонам, трогает мои вещи.
– У тебя ещё и кот? Удивительно, как много изменилось за эти три недели.
Кот на подоконнике, пёс под ногами. Все увлечены затянувшейся мизансценой. А я расплылась в счастье от поцелуев и неистово хочу продолжения.
– Расстегни моё платье, – говорю я и поворачиваюсь спиной к Валере.
– Тогда я вряд ли посмотрю твою квартиру.
– А ты за этим сюда приехал?
– Нет. Я соскучился.
– Я утром тебе все покажу. Но тебе не понравится.
– Да я уже это понял.
Я стою лицом к камину, Валера подходит сзади. Он обнимает меня и утыкается носом мне в шею. Большой, уютный и родной, что я могу ещё сказать?
– Я очень разозлился, когда ты ушла, – говорит он и начинает задирать мое платье. Узкий подол не так-то просто поднять, но ему это удается. – Я злился, скучал и ненавидел тебя, особенно когда понял, что ты во всём права. Твоё письмо ударило по моему самолюбию, меня никто и никогда не бросал.
Он разрывает мои колготки одной рукой и стягивает трусы, а второй залезает в ворот узкого платья и хватается за грудь. Я падаю под тяжестью его тела и упираюсь руками в глянцевые плитки облицовки камина. Он не делает мне больно. Мне приятно.