Впрочем, я не в обиде. Мне выпадает шанс проследить взглядом за тем, как плавно покачиваются округлые бёдра, как длинные пальцы зарываются в густой шёлк волос на затылке, а плечи едва заметно дёргаются, словно в попытке сбросить вспыхнувшее раздражение. И, может быть, я идиот, кретин и придурок – нужное подчеркнуть, но отказываться от этого офигенного зрелища явно выше моих сил. Я жадно слежу за каждым её движением, старательно и безнадёжно давя животное желание догнать жертву, закинуть её на плечо и спрятать в собственном логове. И целовать. Долго, мучительно, до одури.
Пока она не сдастся на милость победителя.
Глава 2
Стас
Щелчок дверного замка прямо перед носом приводит меня в чувство. И я впервые за много лет чувствую себя ребёнком, у которого отобрали сладкое лакомство, не дав попробовать его на зуб. Занятное такое ощущение, мать вашу.
– Эй, Град! – хлопок по плечу отвлекает меня от едких мыслей, но ненадолго.
Ровно настолько, что я успеваю расплыться в ленивой, циничной усмешке и привалиться плечом к стене рядом с кабинетом, глядя на однокурсника сверху вниз:
– Ну и?
– Больше дружелюбия, Градов, – Пашка Стрельцов насмешливо щурится, оттягивая ремень гитарного чехла на плече. И треплет меня за щёку, снисходительно поясняя. – Будь добрее и люди к тебе потянутся, точно говорю.
– Да? – я деланно удивляюсь, перехватывая его руку и сжимая чужое, слишком тонкое для парня, запястье. Сильно так, до явных синяков и едва слышного хруста. И отпускаю друга только тогда, когда тот начинает откровенно морщиться. – Даже если я сломаю тебе пальцы?
– Айш, чел! Это было грубо, знаешь ли, – обиженно сопит Стрельцов, болтая в воздухе пострадавшей конечностью. Но всё равно тычет пальцем мне в лоб, радостно скалясь. – Вся твоя злоба от неудовлетворённости, Град. Точно говорю, недолюбили тебя, недооценили и…
– Стрелец, если ты сейчас не заткнёшься
Озвучить пришедшую на ум угрозу не получается. Дверь распахивается, толкая меня в плечо, и всё мое существо вновь пробирает до костей от очередного нечитаемого, почти незаинтересованного взгляда Вишневской. Я сжимаю кулаки, давя порыв притянуть её к себе и зарыться носом в тяжёлую копну волос. Буравлю злым взглядом восхищённо пялящегося на неё Стрельцова и безуспешно пытаюсь подавить навязчивое желание сломать ему что-нибудь. Вот прям сейчас!
– Стрельцов, – Рада Александровна прислоняет к груди стопку бумаг, проводя рукой по волосам. Пропуская тёмные, гладкие пряди сквозь тонкие, музыкальные пальцы и заправляя их за очаровательное, маленькое ушко. Её пухлые губы кривит скупая улыбка, а моё сердце невольно пропускает удар. – Стоило догадаться, что вас проще найти рядом с Градовым, чем на зачёте, который… – тут эта безжалостная бестия смотрит на часы на своём тонком запястье и снова поднимает взгляд на Пашку, поверх своих стильных, слишком сексуальных очков. – Начался полчаса назад. Что ж, вашу ведомость, мы, видимо, поместим в колонку юмора в нашей стенгазете.
Пашка глупо хлопает глазами, переваривая свалившиеся на него откровения. Серьёзно, он тратит целую минуту, явно разрываясь между желанием нахамить и просто потягаться в остротах с молодой дурёхой, стажёркой на должности преподавателя. И, громко фыркая, размахивает руками, намереваясь ввязаться в спор.
– Твою ж!...
Я закрываю лицо ладонью, пытаясь не заржать. Великий спор обламывает девчонка-первокурсница, врезаясь в Пашкину спину и падая вместе с ним на пол. Да так, что друг растягивается во весь свой не маленький рост посреди коридора. Любимая гитара Стрельцова приземляется рядом с этим запутавшимся клубком из тел, жалобно тренькнув. И от этого звука глаза у парня испуганно округляются. Набрав в грудь воздуха, он открывает рот и…
– Слезь с меня, придурок! – раздражённо выдаёт девчонка, пытаясь выбраться из-под его туши.
От такой наглости Стрельцов умудряется потерять все цензурные комментарии. А заметив на дорогущей, дизайнерской футболке пятно от кофе и вовсе начинает тихо так, жалобно подвывать. Пропуская момент, когда девчонка ударяет его кулаком в грудь, отползает в сторону и, наконец, встаёт на ноги, отряхивая джинсы.
Я скептично хмыкаю, изучая продолжающего сидеть с широко открытым ртом Пашку. И тут же замираю на пару секунд от тихого смешка, лёгкой дрожью прокатывающегося по телу. Рада прячет улыбку в кулаке, щурит смеющиеся глаза и подмигивает недовольно пыхтящей первокурснице, лишившейся своего капучино. И я не могу (или не хочу?) удержаться. Улыбаюсь в ответ, неосознанно тяну руку и дёргаю тонкую прядку, прилипшую к щеке Вишневской.