Я лишь быстро проглатываю свою порцию омлета, запиваю её обжигающе-горячим чёрным кофе с одной ложкой сахара и также стремительно покидаю гостеприимное, но чужое жилище. Чтобы через каких-то полчаса очутиться в Ларискином дворе и во весь голос просить её спуститься, распугивая шествующих мимо мамочек с колясками и оккупировавших лавочку у подъезда бабулек.
– Ты с ума сошёл?
Вылетев из обшарпанного подъезда, Белка набрасывается на меня с обвинениями, но я совсем её не слушаю, рассеяно опуская ладонь девчонке на поясницу и прижимаясь лбом к её лбу. Я нарочно перемешиваю наши дыхания, невесомо касаюсь приоткрытых нежных губ своими губами и теряюсь в синеве изумлённых глаз.
– Такая красивая и такая… настоящая, – без каких-либо усилий я поднимаю Белову над землей и кружу, пока она не начинает умолять поставить её на асфальт. Смешно перебирает заплетающимися ногами, цепляется тонкими пальцами за рукава моей потёртой кожаной куртки и совсем беззлобно ругается. А у меня в груди щемит от того, какая она хрупкая и бесхитростная.
В кино мы, ожидаемо, опаздываем, бессовестно залипая друг на друге и задерживаясь у стойки с попкорном и прочими вкусностями. Прошмыгиваем в тёмный зал, мешая порядочным зрителям, прибывшим заранее, и какое-то время ищем свои места. Под многочисленные вздохи облегчения опускаемся в удобные красные кресла с высокими спинками и затихаем, переключаясь на демонстрируемое на большом вогнутом экране действо. Правда, хватает меня на жалкие пять минут.
– А что ты обо мне подумала, когда мы в первый раз пересеклись? – я перетаскиваю Белову к себе на колени, потеряв всякий интерес к фильму, и зарываюсь носом в её шею, радуясь, что билеты у нас на последний ряд.
– Что ты редкостный идиот!
– А во второй? – я осторожно прикусываю зубами тонкую жилку и сильнее сжимаю кольцо рук, выбивая из груди Беловой судорожный хриплый вздох.
– Что такого придурка еще поискать!
Я приглушённо смеюсь, не обращая никакого внимания на гневное шипение впереди сидящих людей, и стаскиваю с медно-золотистых волос резинку, заставляя короткие локоны рассыпаться по плечам. Нежно провожу подушечками пальцев по внутренней стороне Ларкиной ладони и чистосердечно признаюсь.
– А ты мне с самого начала понравилась…
– Чем?
– Хотя бы тем, что меня отшила.
Глава 11
Белка
Горячий чёрный кофе. Тост с ветчиной и сыром. Селфи от сонного Стрельцова, с припиской, что меня уже ждут. Если у счастья есть материальное воплощение, то это оно.
Я улыбаюсь, оставляя это сообщение без ответа, и выхожу из квартиры, закинув рюкзак на плечо. В наушниках играет ненавязчивый и ритмичный трек, а ноги сами несут меня вниз. И я бегу, перепрыгивая через ступеньки и огибая попадающихся по пути соседей. Чтобы вылететь из родного подъезда на третьей космической и врезаться в широкую крепкую грудь возмущённо охнувшего Пашки. Зарываюсь носом в воротник знакомой толстовки, вдыхаю терпкий запах его туалетной воды и улыбаюсь.
Широко. Глупо. Влюблённо.
– Доброе утро, – тихо бурчу под привычный ехидный смешок, пряча замёрзшие ладони под чужой одеждой.
И невольно жмурюсь от удовольствия, когда меня прижимают крепче и доверительно шепчут, прикасаясь губами к щеке:
– С тобой – всегда, Белка.
От такого простого безыскусного признания моё чёртово сердце пропускает удар, а на щеках вспыхивает румянец смущения. На языке вертится сто и одно острое замечание в ответ, но я лишь вздыхаю и тяну своего личного непутёвого Санчо-Панса в сторону университета. И в очередной раз гадаю, какими нелепыми теориями и домыслами успели обрасти наши отношения за эту неделю.
В холле главного корпуса нас перехватывает Градов и, ухватив Стрельцова за ухо, ведёт куда-то в сторону расписания. Клятвенно пообещав вернуть этого идиота в целости и сохранности к концу моих пар. И глядя на переругивающихся приятелей, я не могу удержаться от тихого понимающего смешка.
Успеваемость у них оставляет желать лучшего. И длиной их «хвостов» можно смело пугать первокурсников. И даже я не могу представить, что должно произойти, чтобы изменить это.
– Эй, Белова! Харе ловить ворон, пара уже началась!
Вздрогнув, я благодарно машу рукой одногруппнику и спешу в сторону лестничных пролётов. Чтобы совершить короткий забег вверх, на третий этаж, и успеть занять любимую «галёрку» до того, как дверь кабинета закроется за преподавателем. А затем выпадаю на полтора часа, не отвлекаясь на разрывающийся от уведомлений телефон.