Ответом мне служит гробовое молчание и возмущённое Ларкино сопение, недвусмысленно намекающее, что я снова ляпнул что-то не то. И, наверное, стоило сказать Белке, что мне приятно ухаживать именно за ней, но с этой странной первокурсницей я почему-то впадаю в конкретный ступор и вместо комплиментов горожу что-то несуразное, и отдалённо не напоминающее изящное обольщение.
– Ваш кофе, – официантка в форменной рубашке кипенно-белого цвета возвращается очень кстати, избавляя меня от необходимости сглаживать неловкость и прояснять свои намерения относительно Беловой. Тем более что я и сам в них до конца не уверен.
И мы с Ларисой синхронно утыкаемся носами в глубокие керамические кружки с изображением сонной совы на боку и не отрываем глаз от бежевой поверхности, как будто там сагу «Звёздные войны» транслируют, ей-богу.
– Сколько я тебе должна? – упрямая Белка продолжает ходить по тонкому канату моего кончающегося терпения, так что я отставляю свой капучино в сторону и, обогнув стол, усаживаюсь рядом с притихшей девчонкой.
Цепляю её подбородок двумя пальцами и зависаю на блестящих васильковых глазах, гадая, чего мне хочется больше. Придушить их обладательницу или впиться болезненным собственническим поцелуем в приоткрытые губы, измазанные крошками шоколада…
Глава 7
Белка
Пальцы на моём подбородке держат крепко и властно. Обжигают, клеймят и соблазняют поддаться внезапному безумному порыву. Забыть, где мы и перечеркнуть ту пропасть, что разделяет нас в обычной жизни. И я впервые не знаю, что делать, как реагировать и что говорить, разом растеряв все правильные слова и неоспоримые аргументы. В моей голове наступает блаженная пустота, вакуум, где нет места разуму и логике, а на языке оседает вкус горького шоколада пополам с ноткой цитрусовых, окружающих нас.
Я судорожно вздыхаю, роняя глухо и почти неслышно:
– Паш…
– Что?
В его голосе десяток невысказанных вопросов, но я не знаю, что мне сказать. И замираю под его стремительно темнеющим, пугающе серьёзным взглядом, в котором хочется утонуть. Испытывая иррациональное чувство ненависти и потери, когда подоспевшая официантка расставляет наш заказ на столе.
– Ешь, Белка, – наконец, выдыхает Стрельцов, возвращаясь на своё место. И я глотаю ком разочарования, подкативший к горлу, утыкаясь носом в свой то ли поздний завтрак, то ли ранний ужин. Ругаю себя последним словами, напоминаю себе все «почему нет» и всё равно чувствую себя неуютно от осознания того, насколько мне нужен был этот поцелуй. Несостоявшийся. Глупый. Неуместный. Неправильный.
Необходимый как воздух…
Мысль кажется дикой и совершенно нелепой. Но пальцы машинально касаются губ, проводят по нижней, а я не замечаю чужого пристального взгляда. И вздрагиваю, когда Стрельцов с громким стуком ставит на стол полупустую чашку из-под кофе и срывается с места, скрываясь за входной дверью и оставляя меня одну.
Я криво усмехаюсь, глядя на пустое кресло напротив и чувствую, как по венам растекается горький яд осознания и порядком уже опостылевшей правды.
Популярные мальчики не встречаются с такими, как я. Мы из разных миров, разных Вселенных, как бы пафосно это ни звучало. И на что я только надеюсь, раз за разом поддаваясь чужим прихотям, подчиняясь чужим желаниям?
На что?
Вопрос немым укором повисает в воздухе, оставаясь без ответа. Я тихо вздыхаю и достаю из рюкзака свой простенький кошелёк. Пересчитываю имеющуюся наличность и понимаю, что в ближайшие пару недель питаться буду только лапшой быстрого приготовления. Но всё же вытаскиваю деньги и оставляю их на столе, так и не притронувшись к аппетитно пахнущим блинчикам. Накидываю куртку и спешно покидаю кафе, глотая неизвестно откуда взявшиеся слёзы и смахивая их дрожащими пальцами. И в десятый, сотый раз зарекаюсь не встречаться со Стрельцовым. Даже просто так. Даже случайно.
Ноги сами несут меня в сторону пешеходного перехода. Наверное, там горит зелёный, я не обращаю внимания на вечно мигающий светофор. И делаю первый шаг на дорожное полотно, вздрагивая от яростного, гневного крика за спиной:
– Белова! Твою мать!
Громкий звук клаксона и визг тормозов отрезвляют меня, и я резко дёргаюсь в сторону, отступая назад. Спотыкаюсь о бордюр и, неловко взмахнув руками, падаю задом на асфальт. Чтобы судорожно выдохнуть сквозь зубы, пропуская мимо ушей злое «Дура!», и нелепо хлопать глазами, глядя как мимо проносится чей-то дорогущий мерс. Оставляющий на память неуёмную дрожь и жуткое желание напиться.