Кто так вообще делает? Разве мужчины говорят настолько открыто о своих намерениях? Да никто так не говорит! Всё завуалированно и от этого так прекрасно, волшебно, романтично, а не по-деловому.
— Ты еще контракт мне предложи подписать! — взрываюсь я, устав от его колких фраз. Ну почему бы не развиваться всему естественно? Он ухаживает — а я, ну может, немного поотвергаю, но потом-то красиво сдамся?
Но нет! Мы тешим обиду маленького Марка! И сколько я буду унижаться и терпеть?! Стягиваю пиджак с плечи, комкаю и кидаю его в лицо Марку. Пусть подавится!
— Я ухожу! Хватит! — бросаю ему в лицо и делаю шаг гордой женщины, которая не потерпит такого отношения. Шагаю вперед, ожидая, что он пойдет за мной. Как всегда ходил! Он же делал это!
А сейчас? Сердце бабахает в горле, в голове шум, я готова разрыдаться от чувств, что разрывают сердце на части. Он ранил меня, да, такую дуру, порой истеричку и гордую высокомерную дрянь, но сейчас я не такая, с ним я обнаженная до костей!
Не слышу сзади шагов, и от этого становится так горько, что я задыхаюсь от боли и опираюсь руками на парапет, смотрю на воду и чувствую, что по щекам бегут дорожки слез.
Отомстил. Наказал. Пусть теперь радуется! Приеду домой и уволюсь к чертовой матери, чтобы забыть навсегда о существовании Марка Фишера!
Крепкие мужские руки обнимают меня сзади за талию. Горячее дыхание обжигает ушную раковину, и кожей шеи я чувствую сухие мужские губы. Марк. Его аромат снова заполняет легкие, я не могу дышать, но именно в эту минуту ощущаю жизнь на острие лезвия. Оголенные чувства успокаиваются. Вернулся, он ко мне вернулся.
Но нет, здесь нет места ликованию и гордости, я просто оживаю рядом с ним.
Разворачивает к себе и притягивает ближе, ладонями ловя мое лицо.
— Дурочка, какая же ты упрямая гордая дурочка, извела меня всего, свела с ума, запутала все мысли, я… Боже… — срывается на вздохи, а потом целует меня так, что я взлетаю над землей.
И только Марк — моя опора, мой единственный ориентир в этом мире.
Вцепляюсь в его плечи, сливаюсь с ним, ощущая каждое движение и касание, деля дыхание на двоих. Хочу, чтобы у нас всё было на двоих.
Так меня не целовал никто, с такой самоотдачей, с таким жаром, а я никогда-никогда не чувствовала, что человек умрет, если не поцелует меня. Так же как я не смогу уже жить без него.
Потом мы стоим рядом, утыкаясь друг в друга лбами и переплетая пальцы.
— Ты любишь ее? — спрашиваю, прекрасно зная, что он поймет, о ком речь. Сердце замирает в ожидании ответа.
— Нет, и никогда не любил. Всегда любил одну девушку, еще с подросткового возраста, никак не мог забыть, как ни пытался.
Внутри растекается удивительная легкость, как будто с души сняли тяжеленный камень, но всё равно что-то мне подсказывает, что это не конец фразы, что скоро появится пресловутое но.
— Зачем тогда сделал ее невестой?
— Карина, в моей жизни всё было непросто. С женщинами, — рассказывает Марк, — я пытался с кем-то встречаться, но ничего не выходило. Одна девушка из прошлого постоянно тянула меня назад. Ты. Но я был женат, — сообщает он, а я, отпрянув, почему-то чувствую дикую обиду.
Женитьба — это не попытка встречаться, это серьезно.
— И что случилось? — скрепя сердце спрашиваю, желая узнать наконец правду. Понять поведение Марка.
— Я женился, и у нас с Ханной ничего не вышло. Мы были слишком разные. Мой дед познакомил нас, она из хорошей немецкой семьи. Но разность менталитетов и ее желание быть независимой карьеристкой не помогли нашему браку. Я не виню ее, просто брак был с самого начала ошибкой. Но родился ребенок…
— У тебя есть ребенок? — восклицаю я, не понимая еще больше. — Но где он?
— Курт с матерью. Он еще маленький и, к счастью, не понимает ничего и не помнит, что с ним случилось в детстве, — Марк опускает голову, и я вижу, как ему тяжело. Я кладу руку его на плечо, побуждая рассказывать дальше.
— Мы много работали, ругались, няни не устраивали Ханну. Однажды, в период, когда не было няни, она осталась дома присматривать за Куртом, он играл возле пруда. Маленький мальчик остался один, в три года, мать вела переговоры по зуму, считая, что всё в порядке, — он сжимает кулаки и смотрит вниз, с потемневшим лицом заново переживает кошмар. — Я успел вовремя. Какое-то чудо вернуло меня домой, хотя я ехал за границу в командировку. Я послушался интуицию и повернул назад. Вытащил его бездыханного из пруда, сделал искусственное дыхание, откачал воду. Ханна пришла не сразу, она кричала и бегала вокруг. И тогда я сделал непоправимое. Я стал ее душить, ударил, работники скорой оттащили меня, но Ханна потом использовала их свидетельства в суде. Но я совершил еще одну ошибку, я украл мальчика и попытался вывезти его в Россию. Карина, я должен жениться в течение ближайшего времени, чтобы получить козыри в суде. Мне нужно доказать свою благонадежность. Я хочу забрать ребенка у Ханны и пойду на всё, чтобы этого добиться. Я не могу предложить тебе сейчас ничего, только мужчину, который переживает за ребенка, только половина моего сердца сейчас у меня в распоряжении. Тебе решать, что делать с ней.