Я сопоставляю факты и прихожу к выводу, что увлечение странной выпечкой — самое долгое за последнее время у моей взбалмошной мамы. И это радует, потому что сейчас вокруг меня мог крутиться индус с благовониями или бегать лысые кошки, брр…
Делюсь с мамой своей догадкой, и она откидывается на стул с улыбкой на губах.
— Раскусила ты меня, дочь, я заключила контракт с одной ресторанной сетью. Название пока не говорю, не хочу сглазить, — говорит она и плюет себе через плечо три раза. — Предлагают хороший контракт, а еще намекают, что у них много административной работы, которой бы неплохо кому-то заняться.
— Что это значит конкретно? — осторожно интересуюсь я, опасаясь нового витка маминых злоключений: сначала стать во главе какого-то коллектива, испортить там отношения из-за своего самодурства, потерять работу — и впасть в депрессию.
Но высказать собственные опасения я не могу, боюсь обидеть маму.
К моему удивлению, она догадывается о моих мыслях без слов.
— Это значит, Кариночка, что тебе не нужно заботиться обо мне, как о маленькой, больше не надо, моя девочка.
Голос у мамы такой проникновенный, взгляд лучится добротой и пониманием, а ее рука ложится на мою, несильно сжимая.
— Мама, — отчего-то сиплю, как будто готова расплакаться.
Почему? Да что со мной такое?
— Ну-ну, моя хорошая, ты меня вытащила из депрессии после увольнения. Я чудила как могла, а ты терпела. Мало кто из детей на такое способен.
— Мам, я ничего такого не делала.
— Ты была рядом, всегда поддерживала, я уже молчу о финансовой стороне. Обеспечивала меня. А теперь моя очередь о тебе заботиться.
Смотрю на родительницу во все глаза, не узнавая ее. Маму будто подменили. Или я сплю? Что вообще происходит и что она мне хочет сказать?
— Дочка, я подумала, что тебе надо съезжать, хотела подыскать даже квартиру тебе, но потом решила, что это снова будет вмешательством в твою жизнь. А я и так тебе на шею села. Поэтому я поговорила с Маркушей, спросила его совета.
— Мам, что? Ты поговорила с Марком? Когда?!
Я даже вскакиваю с места, уставившись на маму во все глава.
— Ну вот, не умею я держать язык за зубами, — она нервно теребит край халата, опустив голову. — Надо было предоставить мальчику самому тебе всё сказать, но я так воодушевилась, Кариночка, хотела чуть подтолкнуть события, чтобы успеть до вашей свадьбы в ресторане укрепить позиции, чтобы не пришлось место арендовать. Ты не думай, дочка, что твоя мама была как слон в посудной лавке! Я просто спросила у него, когда свадьба и где он ее отмечать планировал. Разве это преступление?
Я молчу, переваривая сказанное, и пытаясь понять, натворила ли мама делов. Но не хочу ее обидеть, ее выстроившиеся на прахе самообладание и вера в себя такие хрупкие! И я действительно рада, что она разобралась со своими внутренними проблемами и готова к новым свершениям. Но…
— У нас с Марком всё очень неопределенно, — признаюсь. — Дата свадьбы, а тем более место мы не выбирали. К тому же я вообще не знаю, где Марк будет жить. С сыном в России, со мной или вернется к семье в Германию.
— Ну как же, дочь? Вы же собирались пожениться.
— Марк сейчас всецело занимается ребенком.
— Я знаю, и он замечательный отец, — она умильно улыбается. — И Курт такой хороший мальчик. Жаль, что по-русски ни бельмеса, но это же дело времени.
— Не знаю, мама, ты говоришь о свадьбе этой больше, чем он и я. Мы не затрагиваем такие вопросы.
— А что у вас за отношения?
— Если бы я знала, — грустно вздыхаю. — Мы работаем вместе, но откровенность ушла. Он занимается ребенком, а еще… — Закусываю губу, опасаясь дать маме новые факты. Ее реакции и действия непредсказуемы. — Мне кажется, он хочет уехать. Во-первых, я нашла билеты. На два имени. Во-вторых, он заканчивает все проекты в России. В-третьих, мальчик, как ты верно сказала, совсем не говорит по-русски. Он хочет жить в Германии, там его мама и вся его семья. Здесь только Марк. Зачем им жить тут? Можно же переехать. Вряд ли Россия предпочтительнее Европы.
— А в-четвертых, Карина, он очень тебя любит, это видно! И ни за что не уехал и не предпринял действий скрытно, без твоего ведома! Ой, ну ты точно вся в меня. Накрутишь себя донельзя, а потом страдаешь. Мой опыт тебя ничего не научил?
— Мама, ты о чем?
— Нельзя жить в своем маленьком мирке и не выходить за его пределы, — стучит мне костяшкой пальца по лбу, сжимая плотно губы. — Здесь у тебя может что угодно происходить, но пока ты не выскажешь Марку свои претензии, ничего не поменяется.