Это странно, но, сидя на их привычном продавленном диване, уютном и достаточно старом, чтобы помнить ещё кого-то из Великих Вождей, Света почему-то ощущает непонятный покой. Словно Димик по-прежнему принадлежит ей. Надломленное, кричащее от боли сердце, успокоилось от его объятий и ровного тона голоса. И, хотя ей безумно хочется поругаться, высказать всё прямо в лицо, или — подкараулить и устроить сцену во время следующей «встречи любовников», Света…
Молчит.
— Послушай, мне тоже всё это не нравится, но ради некоторых моментов приходится притворяться полностью довольным. Это… несерьёзно, понимаешь? Я сейчас немного поиграю в бизнес и вернусь на ставку в какую-нибудь частную фирму с неплохой зарплатой. И жизнь снова пойдёт размеренно и спокойно. Такой вариант тебя устроит? — спрашивает Димик. И у него в глазах такая тоска, что грустно и становится даже Свете. Она всегда управляла собственной жизнью, и сама выбрала этого мужчину. Не его вина, что Димик оказался не тем, кем она его видела. Это просто неправильный выбор, такое бывает. — Почему ты молчишь?
— Тебе явно нравится делать то, что ты делаешь, — стараясь, чтобы голос не дрожал, качает головой женщина. — Не стоит отказываться от приносящего радость занятия, тем более — когда оно может обеспечить неплохой доход. Поступай как считаешь нужным, только…
— Что? — вскидывается Димик.
— Ты держи меня в курсе, ладно? Чтобы, если что-то в нашей жизни изменится, я не стояла как дура, нелепо хлопая глазами. А то неудобно выйдет…
Ночью, устроившись рядом с моментально захрапевшим мужем, она долго перебирает в голове их недоссоры, от которых Димик каждый раз уворачивался, словно от пуль. И сравнивает «поведение ДО» с «поведением ПОСЛЕ», с удивлением понимая, что измена смогла сподвигнуть мужа на многое из того, о чём она раньше и не мечтала. Точнее, мечтала, конечно мечтала, но боялась даже произнести вслух.
Теперь она получает цветы, и не «дежурный веник», а с душой выбранные пышные букеты. Димик готовит и убирает, занялся ремонтом. Бросил работу, в которой увяз словно в болоте и устремился к собственному делу. Они на этих выходных гуляли по магазинам, смеясь сильнее, чем во время самого начала отношений. В семье появились какие-никакие деньги, которые без сожалений были потрачены на новые зимние сапоги для «хозяйки дома» и пару крепких защитных перчаток для «главного добытчика». И всё перечисленное произошло так быстро и настолько просто…
Правда ли это происходит, или она лежит до сих пор без сознания на полу в грязной прихожей, обставленной старой мебелью, полной ненужный и давно вышедших из моды вещей? Может, у неё сотрясение настолько сильное, что в данный момент Свету везут на каталке по полутёмному коридору и санитарка, срывая горло, кричит «операционную, срочно, дело жизни и смерти»? Или она уже на операционном столе и хирург, который вчера с размахом отмечал совершеннолетие единственного сына, судорожно пытается собрать глаза в кучку, чтобы не перерезать дрожащими руками что-нибудь важное?
Света закрыла глаза.
— Господи, если ты есть, пожалуйста, прошу, оставь меня в этом странном мире, я не хочу обратно, — взмолилась она шепотом в тёмной спальне. — Пусть я лучше никогда не смогу вернуться, даже по собственной воле, чем если меня выдернут отсюда и окажется, что это — наркоз или иные последствия сильнодействующих препаратов. Господи, ты дал мне мужа, и я буду любить его несмотря ни на что. Потому что мы оба достойны любви и должны идти по жизни рука об руку. Пожалуйста, оставь всё как есть, ничего не меняй…
Она просыпается ближе к десяти. Сегодня нет работы в ателье, а от дополнительных смен до конца недели Света отказалась ещё когда всё начало катиться под откос. Из коридора пахнет жареной колбасой, потрескивает на плите яичница, Димик наверняка пританцовывает перед сковородкой под какой-нибудь малоизвестный, но очень зажигательный мотив. Её сумка стоит в коридоре на табуретке, вжикнув молнией, женщина коротко осматривает карманы и не находит мобильника.
— Можешь мне позвонить, я, похоже, мобильник потеряла! — кричит Света и, услышав в ответ «и тебе доброе утро, милая!» не может не улыбнуться. Она замирает в дверях кухни, рассматривая растрёпанного мужа, который уже почти закончил с завтраком. — Понятия не имею, где могла его выронить. Надо набрать, наверно, вдруг найдётся добрый человек, который вернёт за «спасибо».
— Почему за «спасибо»? — жмёт плечами Димик. — Мы заплатим. Или, если это такой хитрый ход, чтобы получить новый телефон, то… — он оказывается ближе, обнимает, игриво обхватывая рукой за талию, — … это тебе дорого обойдётся.
Она помнит эту игру. И, подыгрывая, ощущает странное тепло, разливающееся в груди.
— И сколько же придётся выложить за него? Неужели, целый поцелуй?
— О, я не вчера родился, одним-единственным поцелуем ты не отделаешься. Я возьму с тебя настолько дорого, что даже стыдно будет рассказать подругам.
— Да? И сколько?
— Четыре поцелуя.
— Целых четыре? Грабёж! Но, если других вариантов нет…
— Итак, поцелуй номер од…
У Димика звонит телефон. Муж замирает, собираясь его игнорировать, но уже на третьем переливе трели сдаётся: выскальзывает из рук, бросает короткий взгляд на экран и сразу же отвечает.
— Алло. Кто говорит? — на том конце кто-то сбивчиво затараторил. — И что? Что я теперь должен сделать, если Вы изначально мне отказали, выбрав другого мастера? Да, переделывать чужие косяки — это сложнее, чем с самого начала как надо спаять. Ну, можете купить все материалы снова и заплатить мне как заранее договаривались. Нет, никаких скидок, в Вашем случае разумнее, наоборот, повысить цену. Конечно я понимаю о чём говорю, я достаточно времени вожусь с трубами, чтобы разбираться в дерьме. Ах, ну тогда ищите другого дурака, готового класть отводы в ближайший лесок… Нет? О, теперь Вы хотите договориться? Что ж, я возьму с Вас настолько дорого, что стыдно будет рассказывать соседям. Поработаем? Чего? Серьёзно? Ладно, никуда не уходите, через час буду. И не открывайте воду, ради всего святого, и так дождь полночи лил, сейчас в грязи копошиться… — отключившись, Димик повернулся спиной к окну и нервно постучал пальцами по подоконнику. Света привычно потянулась за зажигалкой, но не обнаружила её в верхнем ящике комода. — Я бросил, — коротко прокомментировал её действия муж и снова постучал пальцами. — Не курю, бегаю и подтягиваюсь, недавно присмотрел себе зал, правда до него ехать далековато. Не хочешь вместе начать ходить?
— Я… не думаю, что готова влезать в обтягивающий костюм, честно…
— Знаю. Хочешь новый? Можем вечером съездить купить, а сейчас… Как насчёт нового мобильника? — он вдруг улыбнулся, скидывая маску недовольства, потянулся к ней, словно к солнцу… — Какой ты хочешь?
— Не знаю. Мне нравился старый. Можешь меня набрать? Вдруг кто откликнется…
— Ему уже пять лет, давно пора менять.
— А тебе все двадцать пять, когда пора разводиться и искать кого-нибудь помоложе? — Света замолкает, понимая, ЧТО ИМЕННО сказала. Смотрит в пол, виновато поджимает губы. Муж молчит, смотря в экран своего телефона, потом тяжело вздыхает. — Прости.
— Нет, ничего, я сам виноват. Давай и правда наберём, если тебе нужен именно твой старый телефон…
— Там фотографии. Много наших и ещё с последнего дня рождения мамы, она не успела скинуть и…