— А чего бы ты хотела добиться?
— Петь. Не смейся, у меня очень хороший голос, я могла бы поступить в музыкальную школу и развить этот талант, если бы родилась в городе. Возможно, даже бы поступила потом в консерваторию и стояла на сцене, как все эти красивые женщины, что поражают мир своими глубокими голосами, а я… вот здесь…
— Разве ты приехала в город, чтобы петь? Мне казалось, твоей изначальной целью было выйти замуж за своего «Лёшеньку» и…
— У него есть друзья в музыкальной школе. Они бы меня подтянули, а через несколько лет, перебравшись в город побольше, я бы… но теперь петь буду разве что над колыбелькой, — девушка грустно качает головой. — Сглупила я, неправильную дорожку выбрала. А теперь всё — до мечты никак не добраться.
— По крайней мере, ты всегда можешь петь дома, а своей профессией сделать что-нибудь ещё… — разводит руками Света. — Например… даже не знаю… — её взгляд падает на коробку, куда с трудом влезла швейная машинка. — Да вот хотя бы шитьё. Сейчас многие готовы платить за платья, сделанные по их мерках и запросам. Тысяч сорок без вопросов сможешь заработать, как только руку набьёшь.
— Целых сорок тысяч? — восклицает Маша. — Так много?
— Ну, это не то чтобы прямо «много», но…
— То есть, ты зарабатываешь больше? — женщина кивает. — Тогда почему оставляешь такое прибыльное место ради мужа? Я его, конечно, не видела, но… разве он стоит того?
— Мы же муж и жена, обещали любить друг друга вечно…
— В наше время эти клятвы ничего не стоят. Если он тормозит тебя, значит мешает, значит — уходи. А то сама не заметишь, как окажешься у разбитого корыта.
— Честно говоря, немного странно слышать подобные речи от тебя. Ты сама, вроде как, не отправилась сразу «за мечтой», а решила для начала обосноваться рядом с любовником.
— Ой, да что ты понимаешь? Всю жизнь с чистыми руками, рядом с краном и нормальным унитазом. А я, когда впервые вживую это чудо на вокзале увидела, плакала от радости, что вони нет…
Эм… Света готова поспорить насчёт отсутствия вони от вокзального туалета, но почему-то ощущает жуткий стыд от озвученного факта. Маша и правда выросла совсем в другой обстановке, вне возможности легко поступить в ПТУ и потом устроиться по специальности, даже на другой стороне города. Света помнит, как хвалилась мама её одноклассницы, поступившей в Университет где-то далеко, а также — как женщина потом краснела, когда дочь явилась к ней с огромным пузом и родила темнокожего малыша. Над «гордой мамой», не стесняясь, ржал весь город, и потом они все трое перебрались подальше, но сам факт… вероятно, в стране есть семьи, которые в принципе не видят ничего выдающегося в поступлении в ВУЗ, не зря же столько людей в интернете готовят других людей к экзаменам. Сама Света ЕГЭ не сдавала, только слышала об ужасах во время обысков, благо — ей это и не понадобилось в итоге.
Но у неё хотя бы был шанс.
Маша поступила в ПТУ вопреки воле родителей, практически сбежав из дома.
Они слишком разные, чтобы друг друга понять…
Димик не приезжает утром.
Он является на порог поздним вечером, качаясь от усталости, и падает в постель, с которой Света уже сняла постельное бельё. Женщина качает головой, но вопросов не задаёт. Мирно заваривает себе чай и делает пару бутербродов с колбасой, снова и снова прокручивая в голове грустное «мне так хотелось петь» и думая о том, о чём мечталось ей самой. Кажется, будто это было так давно, ещё в другой жизни.
Актрисса.
Все девочки, смотря телевизор, мечтают стать актрисами и получать роли, подарки, цветы, комплименты… А когда приходится изображать какую-нибудь сороконожку на вступительных, параллельно с чтением стихов и «лицевой гимнастикой», вся радость от возможной победы как-то сразу тускнеет. Света не знает, она так и не поехала пробоваться, а несколько ещё подружек отважились, вернувшись с безумными историями о «стариках с похабными пальцами» и «просьбах изобразить весну». Сейчас она думает, что, наверно, стоило самой проверить, провалится или нет, но тогда как раз была пора устраиваться на работу, а мама уже договорилась…
Конечно, дело в маме. Она сама приняла это решение.
— Перекусим? — спрашивает заглянувший на кухню муж. — Или просто поговорим?
— Как хочешь.
Она могла бы сейчас кричать, обвиняя его во всех грехах, или просто молча сверлить злым взглядом, но Димик выглядит настолько жалким и вымотанным, что это кажется неприличным. В конце концов, он трудится на их общее благо, неужели настолько сложно пожалеть его в конце долгого рабочего дня, дать бутерброд и не выносить мозг претензиями, от озвучивания которых всё равно ничего не изменится?
— Прости, что приехал так поздно, — засунув в рот последний кусок бутерброда, муж облизывает руки и косится на старый, местами ржавый чайник. — Что случилось? Чайник сломался?
— Хозяйка приходила.
— А… а что ей было надо?
— Пыталась выставить меня раньше срока, чтобы новые жильцы заехали, — Света поднимается, режет хлеб на новую пару бутербродов, пока мужчина неторопливо постукивает пальцами по столу. — Пришлось вызвать участкового и показать ему все бумаги, включая договор.
— Но в итоге же всё в порядке?
— Да, всё нормально.
Её ответ всё равно ничего не поменяет. Это уже случилось, Света столкнулась с наглостью и откровенным наплевательством на чужое личное пространство со стороны хозяйки квартиры, в неравном бою смогла вырвать победу и отстояла ценные вещи. Правда, несколько наборов игл всё равно исчезли, но это — малая плата за возможность оставаться в четырёх стенах. Страшно представить, что бы случилось, если бы Света отступила и ждала Димика с коробками на улице, вздрагивая в ночи от каждого шороха.
— Я всё собрала, так что если ты готов, то утром можем выез…
— О, нет, я уже там закончил, ехать не обязательно, — отмахивается мужчина. — Можем ещё на пару месяцев остаться здесь.
Остаться, когда она уже попрощалась со всеми клиентками? Когда умудрилась поссориться с Валентиной Григорьевной так, что пришлось вызывать участкового? Когда сюда в любой момент может нагрянуть «Лёшенька» или Маша, решив всё-таки не выходить замуж? Света чувствовала себя спокойно, раздавая советы и выражая своё мнение, ведь всё равно собиралась покинуть город, а теперь…
— А мы можем всё-таки уехать? Квартира ведь подобрана, верно?
— Да, но я пока не нашёл работы, а временную всю сделал.
— Дим. Я серьёзно поссорилась с хозяйкой квартиры, если не выедем на этих выходных, она нам устроит «хорошую жизнь». И тебе может быть наплевать, потому что ты-то постоянно на работе пропадаешь, а вот мне она голову морочит с момента заезда.
— Слушай, я не понимаю, в чём проблема, извини и всё.
— «Извинись и всё»? Ты в своём уме? Почему я должна извиняться?
— Ну, ты же так хотела тут остаться, так что, можно сказать, это было твоё решение.
— Не переводи стрелки!
Она закрывает рот, понимая, что перешла на крик. На часах половина второго ночи, удивительно как соседи ещё не начали стучать в стену с визгами о своём «новорожденном ребёнке», который от их стонов во время секса не просыпается, в отличии от всего остального подъезда, а вот от шепота за стеной — постоянно.
— Прости, — поднимая руки, произносит Димик. — Мы постоянно перебираемся с места на место, это нормально, что у тебя нервы сдали. Но я надеялся выбрать-таки удачный город и осесть там надолго, купить свою квартиру…
— Знаю я какой город тебя полностью устроит: Москва. И что, поедем теперь в столицу?
— А ты не против?
Она закрывает лицо руками, удерживаясь от того, чтобы завизжать гарпией. Димик и правда считает, будто в столице их кто-то ждёт, или наивно не понимает как устроен мир? Сантехник и швея, на кой чёрт они сдались модным жителям мегаполиса, где сто тысяч считается «начальным заработком». Она сама с трудом перелезла через эту отметку и то — всего пару раз. Димик, возможно, не больше пяти.
Что они вообще будут там делать?
— На самом деле я никогда не думал именно о Москве, но… — мужчина сжимает губы, словно обрубая себя. — Было бы неплохо отучиться, пройти какие-нибудь курсы повышения квалификации. Я думал, что ты бы тогда могла тоже отучиться… в Институте или какой-нибудь модной модельной школе, где показывают как обшивать богатых людей. Или просто улучшила навыки…