— Он ещё спрашивает! Во-первых, вы сверлили стены…
— Мы не…
— Мне соседи рассказали, можете не притворяться, будто сушилка на липучке! Я уже всё знаю! И про разврат, который тут постоянно творится, и про горящий и днём и ночью свет! И даже про — страшно сказать — непонятных людей, бродящих именно к вам! У нас тут приличный район, люди живут с достатком, а вы влезли со своей… своей… швейной ячейкой! — наконец выплёвывает женщина и, укоризненно покачав головой, сообщает: — В этой стране ещё остались честные люди, которые просто делают дело, не беря за него деньги с других честных людей!
Ладно.
Света тяжело вздыхает и кивает мужу, чтобы тот доставал машинку. Она уже давно думала о том, чтобы делать хозяек своими клиентками, а тут так удачно подворачивается случай.
— Вы уже принесли?
— Что я должна была принести?
— Вещи, — старается казаться дружелюбной Света. — Которые я, как честный человек, должна просто поправить, с беря с Вас за это деньги.
Анна Генриховна на миг замирает, словно чуя подвох, но потом смотрит на вогружённую на стол швейную машинку, на несколько стопок разноцветной ткани — работу Светы на следующие несколько дней, и торопливо шествует к входной двери.
— Я буду через десять минут, — говорит она уже из подъезда.
Закрыв дверь за гостьей, Света оборачивается к по-прежнему не слишком хорошо понимающему ситуацию мужу.
— Она же не могла потребовать, чтобы ей сделали бесплатно, верно?
— И ты станешь работать без денег? Для этой женщины?
— А чем она хуже той же Валентины Григорьевны, которая пыталась выставить меня на улицу без части вещей? Или всех тех женщины, что постоянно выпрашивают скидку? — Света опускается на край кровати. — Дим, ты ведь ещё не нашёл работу, а моя пока не сможет обеспечить нам достаточный доход, чтобы съехать без залога и быстро найти новое место. Мы бедствует и одному Богу известно, как дела будут обстоять завтра, давай просто не будем сопротивляться, пусть она получит что хочет и позволит нам остаться здесь.
— Мы ведь ничего не сверлили, это был шуруповерт, которым я перекосившуюся полку поправлял.
— Знаю. Но лучше остаться здесь, где я уже нашла клиентов. Их пока немного, потом станет лучше. Люди постоянно говорят об одежде друг друга, они не способны упустить ни одной мелочи во внешнем виде. Как только Люда с Катей в первый раз обо мне расскажут, пойдут ещё женщины. И ещё. В прошлый раз мне пришлось отказываться от новых клиенток из-за загрузки, но сейчас буду шить день и ночь. В этом городе прекрасные магазины ткани, лучшие в стране. Представляешь, сколько всего я смогу сотворить?
— Но ты не можешь постоянно работать, я ведь должен тебя обеспечивать, — сопротивляется муж. — Но мне не удаётся найти место даже в дорожной службе, метущей улицы. Всё давно расписано, а хочешь получать зарплату — изволь заплатить за место и отстёгивать половину каждый месяц. Это западня, мне просто не вывернуться!
— Поэтому пока заниматься делами буду я, — улыбается Света. — Мы ведь супруги и должны помогать друг другу, не так ли?
— Всё это неправильно. Неправильно.
— А вот и я! — открыв дверь своим ключом, торжественно заявляет Анна Генриховна. — Ну что, готова сделать стильные вещи модными?
В данный момент Света готова только к установке дополнительно замка в дверь, но говорить об этом пока не стоит…
Оказывается, в Москве тоже много женщин, которым не подходит одежда из магазинов. Не то что бы их было больше, чем везде, но только здесь они почему-то готовы платить по две тысячи за подрубку штанов и по четыре — за вытачки на спине рубашки. Света принимает всех, не делая исключений для мужчин и женщин, в результате чего уже к концу второй недели оказывается завале заказами по самые уши. Машинка работает день и ночь, соседи уже, наверно, подозревают, что у них в квартире подпольный тату-салон, а работа всё продолжается.
Димик мотается по городу, пробуясь в разные места, получает отказ и осторожно подбирает на улицах случайных людей, готовых платить «ничейному» таксисту. Он нервничает и поэтому, наверно, лажает ещё больше. К концу лета Света покупает вторую машинку, потому что старая уже едва дышит, а её муж, наконец, пристраивается к какому-то мелкому предпринимателю курьером, благо — в соседний район, так что в пробках стоит всего-то по пять часов в день. Он возит замороженные тортики и иногда — огромные коробки с пирожными, стоящими как крыло от самолёта, и порой с грустью вспоминает их родной город.
— Может, вернёмся? — спрашивает его однажды вечером Света. — Раз тебе тут так не нравится.
— Не важно, насколько мне тут неуютно. Мы в столице, возможности этого города невозможно сравнить с провинцией. К тому же, ты ведь счастлива, верно?..
Глава 12
Димик бегает по утрам, временами, если позволяет время, даже занимается на спортивной площадке где-то на окраине района, возвращаясь мокрым и довольным. Доставка начинается с восьми, так что он загружается товарами в шесть, пакуя специальные обтянутые фольгой контейнеры ровными стопками. Иногда Света, отвозя готовую одежду кому-то из клиенток прямо на работу, ездит с ним, но это случается крайне редко. Женщины предпочитают приезжать сами, желательно — чтобы об этом никто не знал. Видимо, есть какой-то сакральный смысл в создании ощущения, будто они отлично выглядят в магазинной одежде.
Они живут легко и крайне приземлённо, настолько спокойно, что Света порой теряется в датах и днях недели, забывая о мелких заказах. Поэтому она начинает вести ежедневник, на всякий случай вписывая туда и бытовые мелочи, на всякий случай. После того раза, когда умудрилась забыть купить туалетную бумаги и пришлось отправлять за ней мужа в круглосуточный магазин, инструктируя его почти тридцати минут по телефону. В принципе, это и подсказывает, что с мужем снова творится что-то не то. Ведь записанные во время подъёма цифры не могут врать, верно? И с чего бы ещё Димику систематически отказываться от завтрака, если всё в порядке?
— Что-то случилось? — спрашивает она однажды утром, когда мужчина возвращается с пробежки. — Ты где-то перекусываешь каждые вторник и пятницу, да?
— Эм… — муж жуёт губы, — Можно и так сказать. Я пью кофе в одном кафе, оно очень рано открывается. Иногда мне даже достаётся кусочек тортика. Они перед началом рабочего дня продают за полцены то, что уже испортилось по сроку годности.
— Разве торт — повод отказаться от омлета или жареной колбасы?
— Ну, вроде как. Умные книги не советуют налегать на жареное, если хочешь избавиться от этого, — он гладит себя по животу. — Тем более, что я бегаю именно для того, чтобы сбросить вес и стать настоящим красавцем для своей Королевы!
Димик обнимает её, шутливо целует в лоб, прижимая к себе. Света смеётся, позволяя ему этим милые маленькие нежности, но снова задаётся вопросом о том, насколько ей хочется знать правду. Возможно, муж не врёт, и он действительно бегает, перекусывая просроченным сладким где-то на краю района. Или же где-то рядом живёт другая женщина, готовая бесплатно кормить его сытным завтраком. Важно ли разбираться в этом, если мужчина раз за разом возвращается к ней?
Естественно нет.
— Прихвати и мне как-нибудь кусочек чего-нибудь с кремом, ладно? — она целует мужа в подбородок и улыбается. — Только не с белковым!
— Не волнуйся, милая, я уже достаточно изучил твои вкусы…
Света шьёт достаточное количество часов в день, чтобы не пожелать заниматься активной деятельностью и на праздники. Однако нашедший в подъезде объявление о субботнике Димик, вытаскивает пытающуюся заснуть на ходу жену рано утром во двор и торжественно вручает ей пакет.
— Собери все бумажки, а если найдёшь пластик — зови меня, он должен быть в другом пакете.
— А это обязательно?
— Да. Переработка — крайне важная для планеты часть человеческой деятельности. Если бы каждый просто сортировал мусор, мы бы уже на двадцать процентов снизили выработку углекислого газа и засоряли бы мировой океан в два раза медленнее.