С того дня муж внезапно становится на удивление заботливым и внимательным. Света получает подарки, обнимашки и море комплиментов, хотя порой выглядит мало похожей на нормального человека, не то что — на женщину. И, если первые несколько дней она списывает это на последствия своего нервного срыва, то после…
Димик всё также бегает по утрам, вероятно, даже не сменив маршрут. Света несколько раз собирается с ним, но в итоге решает выспаться. Мужчина, обычно уговаривающий её попробовать что-нибудь новое, в этот раз отступается от своего правила, убегая за буквально через секунду после невежливого «не сегодня!» из-под одеяла. А, вернувшись, приносит несколько свежайших пирожных и сладкий, невыносимо нежно пахнущий ванилью кофе.
Это странно.
Во-первых, Димик никогда не заботился о сладком, предпочитая самостоятельно потреблять «просроченные торты», во-вторых, он с момента их знакомства не скрывал своей искренней и всеобъемлющей ненависти к ванильному сиропу, чётко определяя на запах эссенции и сахарные вариации «патоки с ароматизаторами», а в стакане определённо именно второй вариант.
— Ты полюбил ваниль? — спрашивает она, наслаждаясь редкими в этом доме запахами. Обычно пахнет потом и отбеливателем, чуть реже — мылом и горячей резиной, ароматом которой исходит через несколько часов работы швейная машинка. — Или есть особый повод?
— А что, для того чтобы радовать свою жену, нужен особый повод? — он присаживается рядом, оглядывая заваленное обрезками ткани помещение. — Хочешь переехать?
— Опять?
— В этом же районе. Двушка. Можешь сделать себе во второй комнате рабочий кабинет. И цена неплохая.
— Прости, не думаю, что сейчас снова морально готова к переезду. За несколько лет бесконечного кочевания из города в город мы, конечно, заметно уменьшили количество вещей, но… Их всё равно куча, а уж теперь, когда я закупила ткани под школьную форму…
Это её новая идея. Не то что бы слишком невероятная, однако Света откуда-то знает, что у неё получится. В конце концов, московские школы ещё пару лет назад ввели форму определённого цвета и она, увидев на рынке несколько рулонов нужного качества ещё в марте, просто не смогла устоять. Теперь, с каждым новым приближающим сентябрь днём, ей всё чаще приходится говорить «у меня есть своя ткань, недорого отдам». Короче, если у неё и есть какие-то свои планы, то внезапный переезд в них уж точно не входит. Даже внутри района.
— Нет, прости, я слишком привыкла к этому столу и…
— Мы могли бы оставить это место тебе под мастерскую, если хочешь.
— С чего такая щедрость?
— Репортаж о моей «заботе о мире для наших детей» вышел в газете. Милая девушка постаралась и слепила на коленке из нас с тобой этаких супергероев. Так что Министерство Экологии и Природных Ресурсов, точнее, его местное отделение, не смогло проигнорировать подобную инициативу. Мне предложили заняться организацией субботников и прочих подобных мероприятий на постоянной основе. Как главе свежего отдела.
— Ты… нашёл постоянную работу?
— Точнее, она меня нашла. Это небольшое отделение, многого тут не добиться, однако я неплохо разобрался как происходит перестановка кадров и… возможно, твой муж в скором времени сможет претендовать на хорошо оплачиваемое место в каком-нибудь ведомстве. Ты рада?
— Боже, Дим… — она трёт глаза, до конца не веря, что сон уже кончился. — Честно говоря, я уже и не верила в подобный расклад. Получается, у тебя будет зарплата?
— Ага, и в ней ровно на пять нулей больше, чем было до этого…
— Что?
— Сто тысяч в месяц, — чётко произносит Димик. — И твой муж теперь официально госслужащий. Как тебе такой поворот, а?
— Погоди… — Света путается не только в словах, но и в собственных мыслях. — Погоди… Я не понимаю… Ты нашёл работу и… Теперь переедешь?
— Я добежал сегодня до нового места работы, чисто разведать что кругом есть. И там, оказывается, только недавно сдался социальный дом, тот, в который расселяют при сносе твоего где-то в черте города. Двухкомнатная квартира стоит столько же, сколько наша, завтра можем заезжать, хозяин готов сегодня же показать…
— Не торопись.
— …к тому же, давно пора менять машину. Эта постоянно ломается и глохнет, а я должен нормально делать свою работу, чтобы не вылететь в первый же год…
— Дим, погоди.
— …тебе пора найти какое-нибудь увлечение. Ты ведь ни разу не была в московских театрах, верно? Моя знакомая нашла нам пару билетов на ближайшие выходные. Это комедия, но с элементами мюзикла, ты…
— Дима! — кричит Света, у которой от обилия обрушившейся информации кружится голова. — Пожалуйста, ты не мог бы немного притормозить, потому что…
— Знаю, — мягко произносит мужчина. — Это можно быть слишком быстро, но пришло время перестать держаться за старое. Ты ведь сама сказала, что не чувствуешь себя счастливой. Я нашёл работу, новую квартиру и…
— Дело не в квартире и деньгах, Дим. Ты… ты вытащил меня после целой ночи за машинкой на солнце, глаза сразу стали болеть. Заставил работать, руки и порезы сразу заныли. Ты говорил, что это нужно людям, а потом оказалось, что только тебе. Это было тебе нужно и ради этого ты наплевал на мои собственные нужды.
— Но это ведь помогло…
— Не важно. Ты заставил меня чувствовать себя плохо ради каких-то собственных целей, ничем не обоснованных, построенных на голых убеждениях. Я понимаю, что это важно — помогать, поддерживать тебя во всём, но… мне было тяжело, понимаешь? Слишком тяжело для единственного выходного дня за две недели.
— Прости.
— Это было нечестно. Даже ради ста тысяч в месяц.
— Свет…
— И хватит постоянно твердить «прости», будто это и правда что-то изменит. Ты накосячил, значит должен вести себя нормально хотя бы какое-то время. Я честно старалась поддерживать тебя во всём, кочевала из города в город, таскала вещи, шила ночи напролёт… я перестала чувствовать пальцы от напряжения, они сгибаются через раз из-за положения, которое вынуждены постоянно принимать. В единственный выходной ты вытащил меня непонятно зачем, заставил говорить на диктофон странную чушь, грести никому не нужные листья. Да, возможно, мне стоило держать себя в руках, но и тебе после стоило бы просто дать мне возможность хоть немного расслабиться. А не огорошивать с ходу новостью о грядущем переезде. Рада ли я за тебя? Да. Хочу ли я, чтобы у тебя всё получилось? Да. Готова ли ради этого снова всё бросить, отправившись на новое место? Извини, в этот раз цена слишком велика.
— Милая…
— Прекрати. Не надо снова хватать меня за руки и делать вид, будто всё в порядке. Я хочу домой, под бок к маме и понятным, простым заказчицам, не требующим «эпатажный бант» для школьной формы десятилетней девочки.
— Но у нас же получилось, почему ты хочешь вернуться?
— Потому что я устала. И это не исправить чашкой кофе…
Димик выходит на работу и за три месяца умудряется что-то там такое сделать, что его непосредственное начальство от радости исходит розовой патокой, а на голову «невероятно продуктивному работнику» одна за одной падают премии. Деньги тратятся на костюмы и спортзал, куда он теперь ездит на автобусе дважды в неделю с модной сумкой через плечо, сшитой «по последней европейской моде».
Словно услышав её мысли, муж всё-таки снимает вторую квартиру, куда потихоньку таскает вещи, стремясь скрыть это от Светы. В «новый дом» сама женщина попадает только спустя полгода, когда там уже всё готово и не надо доделывать буквально ничего.
— Хозяин готов её продать, с моей зарплатой мы потянем ипотеку, — сообщает Димик вечером в кафе, куда вытащил её «подальше от тряпок». — Через пятнадцать лет квартира будет наша, надо только подать документы, пока обоим ещё не исполнилось тридцать. Так какая-то государственная программа, я не очень в этом разбираюсь, но вроде бы…
— Давай просто поедим сегодня, ладно?
Муж обиженно поджимает губы, но ничего не говорит. Он и правда старается. Света не слышит жалоб или требований, хотя ждала их в самом начале своей «молчаливой забастовки», ведь «это же надо для работы». Подобные фразы работали с ней всегда, в любых, даже самых сложных ситуациях.