Света смотрит на галдящих детей и недовольных родителей, которых в кой-то веки подвели к тому, чем их чада намерены заниматься всю жизнь. Девочка лет пятнадцати в рваных джинсах скачет у стойки с мультяшными рожицами, поставленную СОЮЗМультфильмом и верещит о том, что «вот, смотри, люди хорошее дело делают, чем я хуже, буду творить ради детей!». Рядом с ней, у огромного стола какого-то Университета повествует уже чей-то папа, облачённый в дорогой пиджак и гордость за сына, стоящего рядом в таком же презентабельном виде. Пацаны от силы четырнадцать, он шмыгает носом и отводит глаза, смотря как его родитель откровенно заигрывает с молоденькой девушкой, сидящей с другой стороны стола. Та весело смеётся над каждой шуткой, успевая подкладывать всё новые и новые открытки и флаеры, полные цифр и непонятных таблиц. Света мельком заглядывает в одну листовку и мысленно присвистывает: четыре года обучения на «самой прибыльной специальности» обойдутся в цену неплохой квартиры. А ведь ещё Магистратура, там тоже надо платить…
— Я могу Вам помочь?
Она поднимает глаза. У стойки рядом нет красочной вывески и огромных букв слогана, наоборот — он словно спрятался от остальных за небольшой колонной. Но листовки вполне обычные и, взяв одну из рук приветливой девушки, Света не находит привычного списка цен.
— Простите, а…
— Мы уменьшили количество платных мест в этом году и будем в дальнейшем принимать как можно больше студентов бюджета.
— И всё же… Например, если я хочу поступить, а школа давно закончена…
— До тридцати пяти Вы всё ещё можете сдать ЕГЭ и претендовать на бесплатное образование, если оно до сих пор не было Вами получено.
— Но я уже училась…
— В ВУЗе или училище?
— В ПТУ, — отвечает Света и тут же чувствует, как заливается краской. Чем сильнее они отдалялись в своих переездах от родного городка, где ПТУ считалось нормой, тем чаще ей приходилось слышать о «только на ПТУ и годен», испуганно поджимаясь. Она и подумать не могла, что порядки и нормы в разных областях их страны могут настолько отличаться. Вот и сейчас, ответила, не подумав, и тут же опустила глаза. Столичные нормы подразумевают наличие высшего образования уже к двадцати пяти годам, хотя некоторые дети богатых родителей и опаздывают немного из-за взятого перед поступлением «свободного года». Света им завидует, она бы тоже очень хотела в восемнадцать просто бросить всё и уехать путешествовать по Европе в поисках «смысла жизни» или по Индии «для просвещения». Но кто она и откуда, чтобы даже думать о таком? — Простите, мне, наверно, пора…
— Нет, что Вы? — поднимается на ноги девушка за стойкой. — Нет ничего позорного в желании учиться и познавать новое. Вот, возьмите брошюру и изучите на досуге, у нас много разных программ! Думаю, хоть одна, но обязательно привлечёт! И приходите на День Открытых Дверей через пару недель! Я буду Вам очень рада!
— Да, спасибо…
По пути к выходу Света подходит ещё к нескольким столам, каждый из которых больше и красивей предыдущего, но нигде ей не улыбаются так ярко, и вообще почти нигде не улыбаются. Чаще всего просто окидывают взглядом и, остановившись на сбитых кроссовках, отводят глаза, будто она не имеет права даже думать поступить в их заведения, счета за год в которых начинаются от пятизначных цифр. Эти девушки очень хорошо одеты и на удивление неприятно выглядят в одежде, сошедшей со страниц модных журналов. Они смотрятся дорого, но… хорошо ли? По скромному мнению Светы, носить надо то, что тебе подходит, а не то, что носят богатые люди, но, возможно, в Москве другие порядки и она, будучи провинциальной дурочкой, просто не понимает, как обстоят дела.
Она покидает огромный выставочный павильон и, прогуливаясь по узким дорожкам ВДНХ, жадно вдыхает воздух, который кажется свежее и вкуснее, чем в их районе. Если подумать, отсюда весь мир кажется приветливым и ярким, наполненным смыслом и чем-то невесомо-непонятным, присущим лишь хорошим, благоустроенным районам, где не бывает краж и убийств, неудач и грязи. Остановившись перед лотком, она покупает невыносимо дорогой кофе за триста рублей и впервые не скупится на сироп. После первого же глотка улыбка сама разливается по губам.
— Простите, Светлана? — она оборачивается. Мужчина перед ней выглядит всё так же чудесно, как и в их первую встречу. И, в отличие от неё, полностью подходит окружающей обстановке. — Давно не виделись. Что Вы тут делаете?
— Добрый день, Николай…
Глава 16
Они сидят за столиком кафе, в которое Света ни за что бы не пошла за свои деньги. Не то что бы у нее хватало или были какие-то проблемы, но всё-таки она пока психологически не может себе позволить пирожное за две тысячи. Да и зайти сюда она бы никогда не решилась, даже если бы знала, что за массивными дверями, больше похожими на ворота дворца какого-нибудь аристократа, на самом деле прячется уютное двухэтажное кафе.
— …и вот так мы и оказались в столице. Спустя несколько лет и тысячи километров пути по российским дорогам, — заканчивает свою историю Света. Николай, который до этого момента внимательно слушал, не выглядит так, словно находится здесь и сейчас. Но она не торопится его тормошить, позволяя побыть ещё немного в воображаемом мире, разу уж мужчине так хочется посидеть в кафе с пустыми глазами. — Дима устроился в Министерство Экологии в какой-то новый отдел, организует субботники и Дни Переработки, бегает со своей командой в марафонах и вообще заботится о «планете, которую…
— … «мы оставим нашим детям», — улыбается пришедший в себя Николай. — Да, я слышал, о нём сейчас все говорят. Всё-таки новое имя в политике, а уже такие результаты: район буквально на глазах стал чище и опрятней, исчезли бомжи и наркоманы, проститутку в последний раз видели ещё до начала его работы.
— Вы встречали на работе? — удивляется Света. — Странно, он ничего мне не рассказывал…
— Мы случайно столкнулись несколько раз, но не по работе. Моя компания собирается заняться переработкой трёх типов пластика и нужна была консультация. Ведь Дмитрий Алексеевич сейчас вплотную подобрался к тому, чтобы взять в свои руки вывоз мусора всего района, а место под завод нам выделили именно там. Сотрудничество жизненно необходимо, хотя… я до последнего не узнавал его, только сейчас, когда Вы сказали… сразу понял, о ком идёт речь и сразу сообразил, почему он всё время казался мне настолько знакомым. А вот оно как… Как Вы вообще?
— Неплохо. Собираемся взять квартиру в ипотеку и шить можно будет…
— Я не об этом… — мужчина улыбается, и от глаз его по лицу скачут тёплые лучики морщин. — Как Вы, именно Вы, Светлана? Мы столько не виделись, однако я сразу узнал Вас. По походке и непринуждённой привычке размахивать руками, если в них ничего нет. Это показалось мне очень милым ещё в первую нашу встречу. Кстати, как Ваши ладони?
— Отлично. Спасибо за помощь тогда, руки — мой рабочий инструмент, он не должен был пострадать, — она открывает ладони их тут же обнимают чужие горячие пальцы. — Спасибо.
— Я бы рад помочь кому-то, кто был от чистого сердца помочь мне самому, — смотря друг другу прямо в лицо, сложно сохранять самообладание. Света не выдерживает: отводит глаза, вынимая руки из чужой хватки и, несмотря на бешено стучащее сердце, доедает последний кусочек пирожного почти без тряски пальцев. — Кстати, о помощи… — она замирает, снова попав в ловушку его взгляда. — Светлана, я слышал от Вашего мужа, что Вы шьёте на заказ и видел несколько работ.
— Правда? Где?
— Насколько я понимаю, Дмитрий Алексеевич давал Ваш номер нескольким своим коллегам-женщинам, и они порой приходят на переговоры вместе с ним. Те платья были… невероятно прекрасны. Как и Вы сами. Я снова убедился, что человек с прекрасным, чистым сердцем, может сотворить настоящее чудо.
— Спасибо, конечно, но не надо засыпать меня комплиментами, иначе я привыкну и буду постоянно их ждать от Вас.
— Что ж, в таком случае у меня не останется выбора. Придётся постоянно их говорить, — она медленно превращается в кусочек подтаявшего мороженого рядом с этим человеком. И почему он так на неё действует? Неужели, хвалёная «химия» всё же существует? — Что привело Вас на ВДНХ?