— Нам за это не платят, — отчеканила та.
— А за совращение чужих мужей Вам платят? Или Вы… кхм… натурой берёте?
— Да что Вы себе…
— Извините, девушка, мне тут сказали, что можно просто…
— Мужчина, не смейте заходить без… — в руках посетителя зашуршала красная бумажка и медсестра, ещё секунду назад думавшая устроить скандал, разом успокоилась. — Ой, ну конечно, разумеется я могу Вас прямо сейчас принять! Садитесь, рассказывайте!
— Да мы, собственно, уже объяснили всё Вашей коллеге за стойкой, она выдала нам направление на рентген для моей спутницы и рекомендацию на зашивание для меня.
— Конечно, только… — обернувшись, чтобы прибавить тепла на небольшом обогревателе, девушка неожиданно заметила Свету, всё ещё сидящую на кушетке. — Женщина, мы с Вами закончили, покиньте помещение!
— Но Вы же не оказали ей помощь! — впервые за три года брака повысил голос Димик. — Только предложили мне чай и написали направление в больницу. А у неё там осколки, мало ли что может случиться!
— Вот когда случится, тогда и приходите!
Света бросила короткий взгляд на вошедшего, сейчас в недоумении замершего в дверях, а потом всё-таки поднялась с кушетки. Нога подкосилась, но Димик оказался рядом, поддерживая.
— Мужчина, Вы можете…
— Знаете, я передумал, — неожиданно заявил тот, убирая бумажку в карман. — Мы, пожалуй, тоже обратимся в больницу, Вы ведь так заняты.
— Но…
— До свидания, девушка…
— Простите! — поймал Свету за локоть кто-то на покрытых льдом ступеньках. — Вы не дали мне замёрзнуть и, раз возникли такие проблемы, может быть, согласитесь дать мне возможность отплатить Вам добром за добро?
Димик недовольно заворчал, но с её рук снова капнула кровь, которой теперь, запачкан, наверно, весь коридор.
— Шаль наверняка станет источником дополнительных проблем, избавив Вас с помощью моли от пары дорогих рубашек, — улыбнулась женщина. — К тому же… Нас должны…
— Вадик уехал, — сообщил Димик уже снизу. — Придётся идти пешком до дома.
— Так может, я подвезу вас. Мою машину, вероятно, сейчас не вернуть, но Боря нашёл какую-то другую, он вот-вот будет и поможет.
— А как же Ваша спутница?
— О, её уже повели на рентген, да и её отец уже в курсе и на всех парах мчится сюда. Так что не случится ничего страшного, если я верну долг.
— Точно?
— Точно.
Следующие полчаса Света провела в мягком кресле под приятную музыку. Мужчина оказался очень обаятельным и воспитанным, предложил воды и попросил водителя убавить печку, когда она завозилась. И даже не стал раздражаться, когда она капнула кровью на белую ткань сиденья. Лишь когда машина проехала мимо дома, остановившись у частной клиники, на которую Света всегда смотрела исключительно через забор, она насторожилась.
— Что происходит?
— Вы помогли мне, не дали замёрзнуть, проявили заботу, поэтому я решил отплатить Вам тем же. Пойдёмте, они будут зашивать меня и заодно посмотрят Ваши раны.
— А это…
— Я заплачу.
Следующие двадцать минут стали официально самыми прекрасными в жизни Светы. Ей помогли надеть бесплатные (бесплатные!) бахилы, под руки провели к нужному кабинету, где вполне трезвый врач на месте осмотрел раны, извлёк осколки и даже забинтовал порезы, не жалуясь на жизнь и не требуя заплатить за расходные материалы. Ей даже дали несколько пластырей и баночку какой-то хитрой мази «от рубцов» с собой, не требуя за это отдельных денег. Попрощавшись на выходе, она улыбалась до той секунды, пока дорогой автомобиль не скрылся из виду и только тогда позволила себе упасть задом в сугроб и глухо, отчаянно завыть.
— Света, господи, Света, ну чего ты… — всполошился муж.
— Нищие! Дим, твою мать, какие же мы на самом деле нищие!
Пятнадцатое подошло незаметно. Выстроившаяся к кабинету бухгалтера очередь успела дотянуться до самого туалета, голосящие девочки уже по сто раз успели обсудить, куда потратят деньги, хотя все отлично понимали, что вариантов не так много. Кто-то погасит ипотеку этого месяца, чтобы потом клянчить у мужа на колготки, кто-то — оплатит, наконец, кружки для ребёнка, кому-то придётся отдать всю сумму из-за не вовремя оплаченных пеней за коммуналку. Света привычно не участвовала в разговоре, отгородившись собственными мыслями и запоздало пересчитывая будущую прибавку. В этом месяце было много «внезапно заболевших» и «заботливых мамочек», решивших махнуться сменами и в итоге так и не явившихся на «отработку». Старший смены должна была вносить поправки в ведомости и отмечать каждую такую «подмену», чтобы в конце периода никто не остался обиженным.
Мысли снова вернулись к исчезнувшему новому знакомому. Уже придя домой, Димик сунул ей в руки желтоватую, дорогую даже на ощупь визитку с лаконичным «Николай Сергеевич» и номером. Света держала её в руках, сидя на кухне и слушая громогласный храп мужа, представляя ту, другую жизнь, которая могла бы случиться, если бы неожиданно ворвавшийся в их реальность «Николай» вдруг решил вернуться и забрать её туда, где все вежливы и обходительны, а не смотрят волками, пытаясь отобрать кусок. Возможно, там она смогла бы, наконец, вздохнуть свободно и…
— Сорок одна, сорок две, сорок три, сорок три пятьсот. Распишись, — буркнула дородная тётка с массивным перстнем на указательном пальце и подтолкнула к Свете зарплатную ведомость. Лениво зевнула, смотря, как работница шевелит губами, перебирая в голове дополнительные смены. — Ну чего ждёшь, это тебе не хрен, чтобы на глазах увеличиваться! Подписывай и уходи, сорок минут до конца рабочего дня осталось, а уже голова пухнет!
— Но у меня же…
— Что, ведомость не твоя? — тётка схватила красными когтями листок и вчиталась. — Ты Баранова же?
— Да, — на автомате кивнула света. — Баранова Светлана Борисовна.
— Тогда чего вылупилась, ставь завитушку, бери деньги и проваливай!
— Но там же… не та сумма…
— Ты издеваешься, что ли? — моментально вспыхнула бухгалтер. — Или пытаешься самую умную тут корчить? Мне старший ваш заносит бумаги в конце недели, я всё заношу в программу, и та сама расписывает кому и сколько. Не может быть ошибки! Пиши!
Света внимательно посмотрела на бумажку, обещающую ещё на треть меньше, чем надо, на сложенные ровной стопочкой купюры, потом на покрасневшее лицо недовольной женщины напротив. И зло поджала губы, усаживаясь на стул. Опустила руку поверх бумаги и уверенно произнесла:
— Не буду. Зови старшего, будем выяснять почему не додаёте.
— Ты ошалела, что ли, Баранова?! — от громкости крика вздрогнули стёкла в оконных пакетах, разом замер громкий гул за дверью. — Я тебе говорю подписывай, лучше не будет! Или ты надеешься вымотать меня и побольше взять? Да у меня таких как ты…
— Тут меньше, чем должно быть. Зови старшего, поговорим втроём.
— Кто тебе сказал, что ты можешь мне «тыкать», шмокодявка?! Или сосать научилась, насосала на кольцо и сразу стала взрослой?! Да я тут была, когда тебя ещё в помине не было! Пиши и выметайся!
— Не буду, — упрямо помотала головой Света. — Зовите старшего или будем до завтра сидеть.
— Да откуда ж вы такие берётесь, ссыкухи непонятливые?! Ладно, сиди, раз дел нет! Следующая! — в кабинет бочком протиснулась рыжеволосая Аля, только недавно прибывшая вслед за мужем из Татарстана и ещё не до конца освоившая русский язык. Бухгалтер пододвинула ей бумагу и уже знакомым тоном приказала: — Пиши, я пока посчитаю! Пиши-пиши, не обращай на эту внимания, — увидев, что Света продолжает сидеть, смотря ей прямо в лицо, заявила женщина. — У нас тут забастовка, видите ли! Научились в своих интернетах деньги выпрашивать!
— Это мои деньги, почему я должна их выпрашивать?
— Потому что дура! Нет твоих денег, кроме тех, что показали. И не будет, это могу гарантировать, я сама буду пересчитывать и пусть тебе, мелкой пигалице, будет стыдно!