— Что ж… тогда, полагаю, мы согласны.
— Чудно, — Николай замолкает, явно ощущая неловкость от заминки. И, когда Света уже готова пошутить и положить трубку, неожиданно спрашивает: — Я могу приехать?
Она знает, что нельзя соглашаться. Что мир, её чудесный мирок должен оставаться всё таким же чистым и спокойным, а чувства — они сами затухнут, когда дело дойдёт до реальности, ведь Мила…
— Да, приезжайте…
Глава 17
Из-за открытого окна в квартире совсем не жарко, но Света всё равно ощущает странную духоту. Она мечется вокруг рабочего стола, убирая обрезки тканей и заготовки, задвигает машинку подальше и, только убедившись в чистоте места, накрывает кровать огромным пледом, сшитым из остатков и потому выглядящим как нечто инопланетное. Многоцветный, он почему-то странно дорог сердцу и порой Света ловит себя на желании снова прикоснуться к нему, закутаться с головой, ощутить себя «в домике», словно она — маленькая девочка, спрятавшаяся в собственном мире.
Трель дверного звонка вырывает из мечтаний и женщина, торопливо сунув ноги в тапки, распахивает дверь перед как всегда безукоризненно выглядящим Николаем.
— Отлично выглядите, — вместо «Добрый день» говорит тот. Кинув взгляд в зеркало, Света замечает и усыпанную нитками футболку, и тапки с полинявшими после неудачной стирки заячьими глазами. — Нет, правда. Мне каждый раз немного неловко о того, насколько уютно вы выглядите в любой одежде.
— Вы видели меня не настолько много раз, чтобы говорить подобное, — отвечает ему женщина и, скрипя тапками, топает на кухню. — Чай или кофе?
— Пожалуй… воды.
— Точно?
— Более чем. Если не трудно, то бутерброд с колбасой и майонезом. Но это уже необязательно, могу обойтись водой, — стянув свой «идеальный» чёрный плащ, Николай выбирает себе тапочки и, чуть поскрипывая, подходит ближе. Света спиной ощущает его присутствие, но старается не нервничать. В конце концов, они же друзья, верно? А для друзей нормально быть близко друг к другу время от времени. — Вы и правда совершили чудо: Мила никогда ещё не была настолько чем-то впечатлена. Честно говоря, я надеялся, что Ваше платье станет шедевром, но особо не рассчитывал, что она по-настоящему оценит, скорее, пытался избавиться от жутко дорогого и пафосного платья, которое она бы наверняка выбрала самостоятельно или с помощью таких же недалёких подруг.
— Мила не настолько глупа, как кажется.
— Да. Она, вроде бы, закончила МГУ или что-то типа того. За деньги, разумеется, как и остальные барышни из её круга.
— Почему Вы так отзываетесь о своей невесте?
— Потому что её отец согласился помочь мне с бизнесом из-за того, что его дочь влюбилась в меня по уши и ничего не хочет, кроме как замуж за своего «прекрасного принца»? — он тяжело вздыхает. — Ну правда, она или глупа как пробка, или не желает видеть реальное положение вещей. Я мил настолько, насколько это вообще возможно, но у всего есть границы. Свадьба, это… слишком.
— И всё же вы двое женитесь.
— Не то что бы я был особо счастлив этим фактом.
— Тогда почему не отмените всё, пока ещё не поздно?
— Не глупите. Её папа — губернатор, и он с меня кожу живьём сдерёт, если его ненаглядная дочурка внезапно окажется за бортом. Или, что ещё хуже, как следует потопчется по моим долгосрочным планам, включающим его область. Так уж сложилось, что его помощь нужна мне гораздо больше, чем не нужна его дочь. И в итоге…
— Вы обманываете Милу.
— Где же?
— Говорите, что любите и…
— Разве? Вы хоть раз это слышали? Или, может, я ненароком где-то подобную глупость на камеру обронил? Нет. Я никогда не утверждал, что люблю эту женщину, но и в ненависти не признавался. Мне… наплевать.
— Но Вы привели её ко мне.
— Нет. Я привёл Вас к нам в семью. Заранее познакомил, потому что понимал правду и не мог отказаться от того, что само упало в руки.
— Я не…
— Когда мы впервые встретились, я был обручён с другой, более интересной девушкой, однако она проявила себя… слишком ветреной и нестабильной для брака: влюбилась в молоденького врача и сбежала с ним, обратно явившись уже глубоко беременной. Её отец был в ярости, но что я мог сделать? Это ведь было её решение… — он снова ненадолго замолкает. Света всё же делает своему гостю бутерброд, и, когда тот отходит к окну, судорожно выдыхает. — Потом я познакомился с Милой и всё так быстро закрутилось, что даже непонятно стало, как и почему происходит то, что происходит. В какой-то момент эти отношения стали душить, вынуждая прятаться на работе, но… Вы снова явились, чтобы меня спасти. Окружили своей добротой и помогли… осознать, что же действительно важно, а на что можно наплевать. Вы сшили для неё платье, сделали эту женщину по-настоящему счастливой, и при этом не настаивали на скором выполнении обещанного.
— Ну я ведь ещё не закончила.
— Как и я.
— Оу… Извините.
— Нет, ничего, всё в полном порядке, ведь Вы это сказали не для того, чтобы прервать меня или из каких-то корыстных побуждений, а просто потому что хотели. Я очень ценю подобную честность, для меня это что-то невероятное и… — он, наконец, откусывает от бутерброда. — Мне почти пятнадцать лет никто не готовил. С того момента, как я перебрался в столицу из дома родителей.
— Неужели… совсем никто?
— Да. Ни одна из моих девушек не умела готовить. Возможно, дело в том, что они все были помешанными на деньгах и собственной внешности стервами, но… — заглотив оставшуюся часть бутерброда в два укуса, Николай облизывает пальцы и уточняет: — Вам ведь не нужны мои деньги, верно?
— Ну… не знаю… а у меня есть шанс их получить?
Мужчина заливается настолько громким смехом, что за стеной наверняка настораживается чуткая к резким звукам соседка. Света краснеет, неожиданно понимая о чём спросила, и комкает пальцами полотенце. Это был глупый, странный и ничем не обоснованный вопрос, который нельзя было в принципе допустить. Однако он прозвучал и… теперь она будет жалеть о нём до конца своих дней.
— Это было на удивление мило, — смахивая слёзы с глаз, комментирует Николай. — Знаете, именно меня никогда не привлекало. Что угодно могло заинтересовать: красота, ум, опыт, образование, родня, да даже умение улавливать самые тонкие нотки в парфюмах, но вот такая откровенная честность — никогда. Я никогда не считал её привлекательной чертой, особенно — для женщин. Пока не встретил Вас.
Звучит довольно странно. Света поджимается, ожидая продолжения. Не то что бы она не понимала, к чему клонит мужчина, однако… Он женится меньше, чем через месяц, и не должен так себя вести, если не хочет всё своими руками развалить. Он ведь не хочет? Не хочет же, да?
— Зачем Вы здесь?
— Потому что хотел снова Вас увидеть и это желание оказалось сильнее остальных дел. Мне настолько радостно рядом с Вами, Светлана, что я никак не могу сопротивляться своим порывам.
— Эм…
А вот это уже вышло за рамки. Света прищуривается, пытаясь уловить истинный смысл услышанной фразы, но из-за излишней витиеватости выражения путается в мыслях. Её гость ведёт себя непредсказуемо и… малец не по-человечески, словно…
— Вы пьяны?
— И что с того?
Ох, ну тогда всё ясно. Она наливает ему стакан воды и помогает устроиться, подложив под спину подушку.
— Вы снова обо мне заботитесь. Вы же понимаете, что теперь я почувствую себя обязанным?
— Это мои собственные порывы, Вы не должны за них отвечать. А вот напиваться в середине дня — не лучшая идея, когда у Вас есть деньги, собственный бизнес и невеста, которая по совместительству — дочь губернатора. Любого из этих фактов достаточно, чтобы всё плохо кончилось.
— Например?
— Например, Ваш секретарь подсунет непонятные бумаги, из-за которых исчезнет куча денег. Или партнёр решил отнять бизнес. Наконец, если Ваша будущая жена узнает, что Вы пришли ко мне и почти признались в любви…
— В смысле «почти»? Я же только что сказал, что…
— Николай, давайте Вы сейчас немного придёте в себе и отправитесь домой. И, чтобы заранее избежать стыдных моментов в будущем, прошу, не приходите сюда больше после алкоголя, хорошо? Окажись тут мой муж, у Вас гарантированно были бы проблемы. Возможно, у Вас и полно денег, но сращивать носовую перегородку всё равно будет больно, даже под присмотром лучших врачей.