– Ты чего тут гуляешь! – услышала я сиплый голос, идущий снизу.
Елена была жива. Она стояла на приступке вагона, держась затянутой в перчатку рукой за медную скобу, на глазах ее были очки-гоглы, а на перепачканном сажей лице сияло полное довольство собой. – Ступай, пожалуйста, в поезд, ищи Андрея Германовича, найдешь, крикни, я тебя услышу.
22.
– Чем обязан радости видеть вас? – спросил Андрей в голосе которого, однако, не было и намека на радость.
Он сидел в тесном закутке, видимо, предназначавшемся для проводника, сидел очень прямо, глядел исподлобья, пальцы его нервически постукивали по столу.
– Я, то есть, мы, потому что Элеонора Сергеевна тоже здесь… – Елена, как обычно, совершенно потерялась под взглядом Андрея, и внятная речь у нее выходила с трудом. – Мы пришли помочь вам.
– Премного благодарен, – холодно сказал Андрей. – Присаживайтесь, пожалуйста, – но за этой вежливой фразой так и маячило «раз уж вы здесь».
И Елена садиться не стала.
– Я пришла чтобы вам помочь! – прошипела она. Очевидно, смущение ее покинуло, и она кинулась в другую свою, стервозно-гневливую крайность.
– Уважаемая Елена Александровна, – терпеливо произнес Андрей, – разве я просил у вас помощи? Разве сражение с опасным, и, возможно вооруженным преступником, эта та область, в которой может помочь криминалист?
– Но вы один… – начала была Елена, скрежеща зубами.
– Я не один! – Возмутился было Андрей, но тут же взял себя в руки, – я вызвал помощь, – размеренно принялся объяснять он, – на следующей станции будет отряд полиции, который поможет мне изловить Маврина.
– Я очень рада, – сказала Елена. А что ей еще оставалось?
– Может, я пойду и взгляну на Маврина? – предложила я ей, скорее из стремления как-то разрядить ситуацию, чем почему-то еще. – Скажи Андрею, что я пойду его сторожить, вдруг он решит сбежать до того как мы прибудем на станцию?
– Эля собирается идти сторожить Маврина, – безапелляционно заявила Елена.
Андрей, видимо, в инстинктивной попытке высмотреть меня, обвел взглядом темное пространство купе.
– Будьте осторожнее, Элеонора Сергеевна, скоро рассвет, – сказал он, и голос его был ничуть не менее строгим, чем когда он говорил с Еленой.
Мне очень хотелось напомнить ему, что это именно мы с Еленой спасли его тогда, на барже. И я, может, так и сделал бы – будь у меня, так сказать, право голоса. Но, конечно, вряд ли бы это дало хоть какой-то эффект. Андрей безусловно помнил кто и когда его спас, но это явно значило для него не «Вау, а девчонки то оказывается молодцы», а скорее « Кошмар! Девушки были в жуткой опасности, а я был слаб! Да не повториться такое вновь!»
– Господин Горин…Э-э-э… – Это был проводник, он открыл дверь прямо мне в спину, и я какое-то время могла видеть, как ее черная полоса делит эту клетушку надвое. – Господин Горин… – и он в недоумении уставился на Елену.
– Госпожа Завадовская, моя коллега, – вежливо представил Елену Андрей, – Михаил Павлович, старший проводник этого вагона.
Елена и проводник неловко раскланялись.
– Я просто… – пробормотал проводник, но чего он просто мы так и не узнали, потому что он оставил попытки объяснится, и вышел, а через минуту мы услышали как он где-то в недрах подсобных помещений принялся набирать воду.
– Что ему было нужно? – спросила Елена Андрея, и тот пожал плечами.
– Не думаю, что это важно… Вы слышали? – вдруг напрягся он, – кто-то вышел в коридор.
Я хоть убей ничего не слышала – колеса стучали, лежавшая в блюдце ложка тренькала, наверху что-то скрипело, а проводник все еще шумел водой. Но у Андрея, видимо, был эльфийский слух.
– Я сейчас посмотрю, – сказала я Елене, и выскользнула в коридор.
И там был Маврин. Он крадучись шел по ковровой дорожке, фонари, мелькавшие за окном, бросали на его лицо прерывистый свет.
– Там Маврин! – закричала я, вливаясь обратно в купе, – он по коридору идет!
– Он сюда идет! – шепотом воскликнула Елена.
В принципе, Маврин мог, конечно, выйти и просто в туалет…
– Почему вы так думаете? – серьезно спросил Елену Андрей.
– Проводник начал набирать воду, это значит, что его купе пустует, а поезд как раз пошел в гору и замедлил ход. Впереди мост…
– Маврин в трех шагах! – воскликнула я, высунув голову в коридор.