Фразу эту можно было трактовать как угодно, а Андрей так и вовсе спрашивал совсем о другом.
– Похвально, – небрежно отмахнулся он от слов Маврина, – я имею в виду, это ваш наниматель просил вас подбить Марью Захарову на преступление, или вы действовали по ситуации?
– Это было в письме, – по буквам отчеканил Маврин.
– Что именно там было написано?
– А какая разница? – агрессивно спросил Маврин, наклоняясь вперед, – вам позарез надо это знать?
Андрей вздохнул.
– Как с вами, Вадим Михайлович, тяжело. Я ведь пытаюсь вам помочь.
– Да неужели, – усмехнулся Маврин, – ты бриллиант ищешь, а на меня тебе плевать.
– Пусть так, – согласился Андрей, – однако, чем больше вы будете сотрудничать, тем меньший вас ожидает срок. В самом лучшем варианте, вам и вовсе не придется сидеть в тюрьме. Так что помогать мне в ваших интересах. В данный момент я просто пытаюсь понять, насколько хорошо организатор преступления знал Марью Захарову.
Маврин опустил взгляд, как будто раздумывая. Даже на этом жестком стуле, в одной рубашке и на фоне зарешеченного окна, он весь светился угрозой, и от него можно было ожидать чего угодно – но, подумав, он произнес.
– Хорошо знал. В письме было все – подробный план дома Захарова, характеристики всех членов семьи. Даже про слуг что-то было. Кто из них поглупее, а кого стоит опасаться – все. Про Марью было много, подробно. Организатор хорошо ее знает.
– Это все, что мне было от вас нужно, – кивнул Андрей.
Маврин, от этой похвалы таять не стал. Он бросил на Андрея презрительный взгляд, и отвернулся. А на Елену он, за все время допроса, и вовсе не взглянул ни разу.
– Хорошо, – произнес Андрей поднимаясь, – вам придется пока посидеть в камере, однако, я отдал указание, чтобы к вам отнеслись…
Но слова его прервал стук в дверь.
– Андрей Германович, – произнес немолодой полицейский, просовывая голову в дверь, – вас к телефону.
– Отлично, проводите господина Маврина, – отдал ему указание Андрей.
Маврин поднялся, всем своим видом давая понять, что провожать кому-то себя не позволит, и, все так же, ни на кого не глядя, ушел. Все это время то бледневшая, то красневшая Елена проводила его взглядом.
– Андрей Германович! – спохватившись, позвала она, и я успела увидеть, как плечо Маврина дернулось, – у Эли есть что вам сообщить!
– А, хорошо, позже… – неразборчиво произнес Андрей, который был уже далеко.
Однако, он быстро вернулся. Выслушав торопливый пересказ о моих необыкновенных открытиях, он кивнул головой.
– Я как раз получил разрешение на обыск всех членов экипажа, и вовремя – Нолин со своим дирижаблем вылетает сегодня вечером. Если мы ничего не найдем, нам придется лететь вслед за ним.
– Вы уверены, что бриллиант где-то на дирижабле? – скептически поинтересовалась Елена.
– Теоретически он может быть где угодно, поэтому вы останетесь здесь, и будете дальше вести расследование в одиночку, без меня, – Елена согласно закивала на такие его слова, – я же отправлюсь вслед за Нолиным, – продолжил Андрей, – я связался с графом Нефедовым, и он обещал предоставить мне дирижабль. Далеко не лучший, и не самый подходящий для полярных путешествий, Захаров, в свое время от него отказался, но другого нет.
– Я думаю, все будет в порядке, – безразлично произнесла Елена, которою явно в данный момент больше занимала мысль, что раз Андрей улетает, то Маврина допрашивать теперь предстоит ей самой и в одиночку.
– Команда, конечно, тоже оставляет желать лучшего, – уже больше себе, чем ей, сказал Андрей.
– А что там с командой? – спросила я у Елены, – пусть скажет, чего с ней не так?
В отличии от нее, я предстоящему полету Андрея совсем не радовалась.
– Эля спрашивает, чего там не так с командой, – все еще погруженная в свои мысли, произнесла Елена.
– О, просто настоящую команду я дождаться не успею. Поэтому придется брать, тех, кто есть. Нефедов согласился мне помогать, он уже и приехал, Блохин прибудет сегодня к обеду, ну, и конечно, Маврина тоже придется взять с собой, он проходил подготовку, и, кроме того, он единственный, кто что-то понимает в устройстве дирижабля.
И Елена, я это четко почувствовала, тут же резко поменяла свое отношение к предстоящему полету.
29.
Обыск ничего не дал. Свой таинственный чертеж техник Каратти прятать не стал, более того, он продемонстрировал и саму, как он назвал «плакетку», увесистое, отлитое из серебра сооружение, сплошь покрытое сканью и филигранью – но держать у себя ювелирные изделия, даже и такие несуразные, не запрещено. Тем более, что центральное гнездо там было уже занято – большим куском прозрачного граненного стекла. По форме он совпадал с исчезнувшим бриллиантом «Королева», но Каратти и не скрывал, что вдохновлялся этим камнем. «Меня приглашали в гости к господину Захарову» – сухо пояснил он, – «и он показывал мне этот камень. Мне он очень понравился». Таким образом, задерживать полярную экспедицию, которую чуть ли не год готовили, никаких оснований не было – время шло, погода могла испортиться, и дальнейшие проволочки могли привести к гибели всех этих людей. И их отпустили в небо, вместе с их странной «плакеткой».