А нам предстояло ехать в Архангельск – именно там базировался дирижабль Нефедова, и там, же, кстати говоря, Нолин должен был приземлиться для того, чтобы пополнить запасы продовольствия и оставить лишний груз перед решающим рывком на север. Впрочем, я погорячилась, утверждая, что ехать в Архангельск предстояло «нам». Нас – меня и Елену, на самом деле, никто туда не звал.
Было ранее утро, в широко распахнутые окна заливался солнечный свет. Одетый с иголочки Андрей уже упаковался, и пришел проститься с нами.
– Я был рад работать с такой умной, рассудительной девушкой как вы, – галантно пропел Андрей, передавая Елене папку с делами, – здесь все материалы. Изучите хорошенько. И удачи вам.
Он был такой любезный, оставляя Елену на земле с бесполезными бумагами, и отбывая вместе со всеми подозреваемыми в неведомую даль.
– Эля, Элеонора, вы не представляете, как приятно мне было ваше общество, – не меняя тона, обратился он ко мне, – прощайте. Надеюсь, вам у нас понравилось.
И довольный как павлин, он откланялся и ушел, наверняка уверенный, что своего наконец добился, и мы, припечатанные к земле его беспощадной вежливостью, останемся в Гороховце и уже больше никогда не будем путаться у него под ногами. Но он плохо знал Елену.
– Я поговорю с Нефедовым, – прорычала Елена, как только дверь за Андреем затворилась, – ты со мной?
Я кивнула, и, поплутав, мы нашли нашего сиятельного графа в саду, он прогуливался среди клумб и кустов.
– Вы не собираетесь в Архангельск? – удивилась Елена, так как Нефедов был еще в расслабленном домашнем наряде, (по меркам этого времени, расслабленном, так-то он был очень тщательно одет).
– Почему же? – спросил Нефедов, срывая розу, и засовывая в нее нос, – я лечу туда на всех парах.
– Каким образом летите? – уточнила Елена.
– В вас, дорогая моя, – презрительно произнес Нефедов, вообще, как я заметила, Елену недолюбливавший, – никогда не умрет ищейка. Какое вам дело до того, как я доберусь до Архангельска?
– Потому что я хочу поехать с вами, – сказала Елена, и брови Нефедова взлетели вверх.
– Какое экстравагантное предложение, – произнес он, окидывая Елену наигранно-сальным взглядом. – А вы уверены, что я захочу вас взять? А что наша вторая? – Он повернулся ко мне, – вы тоже хотите со мной? Я должен явиться на дирижабль в сопровождении личного гарема?
Мне захотелось врезать по его холеной роже, но Елена в этот ответственный момент была полна ледяного самообладания.
– Смешная шутка, – криво улыбнулась она, – нет, я не собираюсь пополнять ваш гарем.
– Елена Александровна просто хочет попасть на дирижабль, – произнесла я, справившись с собой, – а Андрей Германович и слышать об этом не хочет. Может, вы ей поможете? По доброте душевной, – добавила я, хотя ни доброты, ни хотя бы намека на наличие души Нефедов пока не выказывал.
– Конечно, конечно, – протянул Нефедов, – вы предлагаете мне позлить инспектора Горина?
– Да, – хором ответили мы с Еленой.
– Какое трогательное единодушие, – презрительно фыркнул Нефедов, – а вы что же, – снова повернулся он ко мне, – сами лететь на полюс не хотите?
Я хотела и еще как, но Андрей… Мне не хотелось его огорчать. Это были уже не шутки, экспедиция и в самом деле могла быть опасной, и, если вдруг дирижабль потерпит крушение, то от солнечного света на ледяных просторах Арктики мне укрыться будет негде.
– Нет, я не лечу, – сказала я.
– Какая чувствительная потеря! – воскликнул Нефедов, но так глумливо, что понять его возможным не представлялось.
– Так вы возьмете меня с собой? – вопросила Елена Нефедова.
– О да! – с чувством воскликнул он, – но знайте, что вы займете место одного из тех двух полицейских, что сторожат Маврина. Вас это не смущает?
– Ничуть, – отрезала Елена.
– Тогда поторопимся, поезд вот-вот отойдет, – и Нефедов отправился «торопиться».
Торопился он в своем фирменном стиле – мы ждали его еще полтора часа. И не только мы. Нефедов лично позвонил на вокзал, и попросил задержать поезд, и, представьте себе, сиятельство нашего графа было так велико, что поезд задержали таки, и все его пассажиры покорно ждали, пока Нефедов упакует (вернее четверка слуг упакует) его обширный багаж. Когда мы целой подводой до верху полной чемоданами всех форм и размеров прибыли на вокзал все смотрели на нас так, что я готова была сгореть со стыда – но не Нефедов. Он явно наслаждался происходящим, выходил из своего авто он подчеркнуто медленно, руку Елене и мне подавал так неспешно, как будто участвовал в церемонии отбытия монарших особ. Но вот, наконец, все погрузились в купе. Елена высунулась из окна и помахала мне платочком, Нефедов зыркнул зло, проводники торопливо поднимали красивые чугунные подножки.