Андрей очень внимательно его выслушал, но в ответ не сказал ничего.
– А Нефедов? – воскликнул Блохин, переводя взгляд с Маврина на Андрея и обратно.
– Пусть дохнет, это его выбор – презрительно дернул плечом Маврин.
– Я не об этом, – мотнул головой Блохин, – что он задумал? Зачем было это все?
– Он псих, – высокомерно произнес Маврин, – и мне все равно, что у него там в голове.
– Блохин прав, – медленно произнес Андрей, – мы должны следовать к полюсу.
Маврин отпустил руки со штурвала, и дирижабль снова замотало.
– Как это – следовать к полюсу? – угрожающим шепотом спросил он. – Ты тоже псих? Я ведь сказал, что это верная смерть!
– Я понимаю это, – произнес Андрей, прямо глядя ему в глаза. – Но мой долг выяснить, что задумал Нефедов.
– Долг? – рявкнул Маврин, – у тебя долг, а мы все из-за этого умрем?
– Я согласен лететь к полюсу, – поспешно произнес Блохин.
– На борту женщины. Раненный. – Маврин двинулся на Андрея, сжимая кулаки, – а вам двоим нужно на полюс? А если все чего хочет Нефедов, это закапать там синий алмаз, и все!
– Я за то чтобы лететь вперед, – произнесла Елена, старательно пряча взгляд от Маврина, – я думаю, у Нефедова есть какая-то причина серьезней, чем просто закопать камень в снег.
Маврин обернулся к ней, лицо его было злым.
– А тебя никто не спрашивал! – грубо бросил он, и Блохин, воспользовавшись моментом, двинул Маврина кулаком в челюсть.
– Успокойтесь! – Андрей толкнул Блохина и тот упал на пол. – Елена!
Вся пунцовая Елена отпустила Маврина, на котором успела повиснуть.
– Насколько тяжело ранен полицейский? – спросил Андрей у Елены.
– У него сотрясение. Удар пришелся вскользь, – ответила она, недобрым взглядом буравя Маврина. – Он отлежится и все будет хорошо.
– Элеонора сейчас здесь? – спросил Андрей мрачно, и Елена кивнула, – где именно? – уточнил Андрей, и Елена указала ему на меня.
– Элеонора, я не уверен, что вы знали, на что шли, – произнес Андрей, в этот раз попав взглядом ровно в мое лицо, – Вы единственная из нас, кому не грозит голодная смерть, но только пока мы на дирижабле. Если он потерпит крушение, нелегко придется и вам. Если мы вдруг упадем в море – вы утонете так же как и все. Вы хотите лететь в Архангельск?
– А на что он рассчитывает? – осведомилась я у Елены, – спроси у него, как он вообще планирует вернуться домой.
– Элеонора спрашивает, каким образом вы планируете вернуться домой, – безэмоционально отчеканила Елена, всем своим видом давая понять, что она в этот момент лишь переводчик и никак на мое мнении не влияет.
– Я рассчитываю на спасательную операцию, – произнес Андрей. – Нас начнут искать.
– Тогда я согласна лететь вперед, – сказала я.
– Остался полицейский, – произнес Андрей, и мы все, толпой отправились к нему в каюту.
Полицейскому явно уже было лучше, сидя на краешке своей койки, он читал газету. Перед ним был стакан чая.
– У нас сломан один двигатель, и вопрос в том, лететь ли нам, рискуя жизнью за Нефедовым, или возвращаться домой, – с ходу сказал ему Андрей.
Полицейский, которого явно смущало такое количество глядевших на него людей, робко убрал газету и откашлялся.
– Что касается меня, то я конечно, готов преследовать этого подлеца до последнего вздоха, – сказал он.
– Отлично, значит, летим вперед, – произнес Андрей, оборачиваясь к Маврину, и тот, открыл было рот, очевидно для того, чтобы произнести что-то резкое – но он не успел. Потому что в тесном, до отказа забитом людьми коридорчике раздался совсем другой голос:
– Какое трогательное единодушие! – отчетливо прозвенело в тишине, и ошибиться было невозможно. Это были глумливые интонации Нефедова.
Я была не единственно невидимкой на этом дирижабле.
34.
– Николай Феофилович, объяснитесь! – потребовал быстрее других пришедший в себя Андрей.
– Да пожалуйста, – произнес голос Нефедова и сам он шагнул сквозь стену в коридор.
Это, конечно, уж само по себе было впечатляюще, но на этом его странности не закончились. В костюме его тоже произошли разительные перемены, он весь, почему-то, был увешан мешками, мешочками и сумками разных размеров, как будто навьюченный своим немаленьким багажом.
– Куда-то собрались? – угрожающе спросил Маврин, но Нефедов не обратил на него никакого внимания.
– Я расскажу вам долгую и интересную историю, хотите? – спросил он, конкретно ни к кому не обращаясь, и не дожидаясь ответа, продолжил:
– Я уже был на полюсе. Я первый человек, который достиг его пешком, только об этом никто не знает, потому, что все мои товарищи погибли.