И тут может возникнуть резонный вопрос, к чему было это чересчур затянутое вступление – дело в том, что мы собирались искать Нефедова. Тайно. Купив карту, Андрей убедился, что других крупных городов поблизости нет, и Нефедов, скорее всего, там же где и мы. Так же, быстро стало понятно, что сосредоточие жизни этого места – ночные клубы, и, зная Нефедова можно было предположить, что он обязательно отметится в самом роскошном из них. И тут всплывал вопрос о благородстве. Дело в том, что у Андрея оно было, и по лицу его это было слишком заметно. Я не сразу поняла, что с ним не так, чем он отличается от остальных, слишком уж красивым он был, но на контрасте с остальными обитателями серой книги, в которую мы попали, делалось ясно, что у него было просто слишком хорошее лицо. Он был слишком добрый, слишком правильный – он был благородный, а здесь каждый был сам за себя, и он выбивался. Даже переодетый в более подходящий костюм он привлекал ненужное внимание, а ведь нам надо было действовать тайно. То же относилось и к Елене, на лице которой широкой кистью была написана упертая честность.
Но то ли дело я! Я вполне вписывалась в местное общество. Маврин так вообще был здесь как свой – недаром же, в том злополучном полицейском участке, он был единственным, кто смог вызвать у стражей порядка хоть какую-то реакцию.
– Мы очень рассчитываем на твою невидимость, – говорила Елена, помогая мне переодеться. – Вадим пойдет с тобой, но больше в качестве охраны…
Призраком быть очень удобно – но книга эта была не подарок, и на всякий случай, меня решили сопроводить охраной. А чтобы окончательно мимикрировать под завсегдатаев ночных клубов, мне и Маврину купили новую одежду. Переодевалась я в своей комнате, при полностью открытых окнах – к счастью, выходили они на глухую стену.
– Ты замечательно выглядишь, – сказала Елена, заметно подобревшая с тех пор, как нам с ней больше не приходилось делить неприступного Андрея. – Белый тебе очень к лицу.
Я была с ней полностью согласна. Белое, тонкое, раскроенное по косой, облегающее и ниспадающее платье было великолепно. Небольшой вырез спереди уравновешивался открытой спиной, на ногах у меня были босоножки на тонких ремешках, на лице драматический макияж, на плечах – меховое манто. Довершал образ мой платиновый блонд, уложенный теперь аккуратными волнами.
– А это не слишком? – спросил только что вошедший Андрей.
– Здесь все так одеваются, – вздохнула Елена.
– Хорошо, что будет ночь, и никто Элеонору такую не увидит, – сказал Андрей, и я не до конца понявшая, что же он имеет в виду, почувствовала прилив самого наивного смущения.
Но, в любом случае, я очень радовалась красивому новому платью, а вот Маврин, расставшийся с затертым свитером, явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Следи и за ним тоже, – прошептала мне Елена на прощание.
38.
В ночных клубах мне до того бывать не приходилось. В студенческую пору, я, не смотря ни на что, была слишком примерной девочкой, и какой-то внутренний тормоз заставлял меня сидеть в своей комнате в то время как другие познавали все прелести свободной жизни. Позже, когда я вернулась в родные пенаты, и чувствовала себя достаточно зрелой для подобных экспериментов, мне уже просто не хотелось – не в ночные клубы вообще, а в конкретно наш, единственный, помпезно названный «Версаль» и заманивавший посетителей аршинной вывеской на криво оштукатуренных стенах.
Что ж, теперь у меня была возможность ознакомиться с жизнью ночного города по самому высшему разряду. Клуб «Коростель» занимал три этажа большого тяжеловесно декорированного здания. Верхний ярус был отдан под казино, средний был чем-то вроде гостиницы, а нижний полуподвальный занимал, собственно, клуб. Крыльцо этого оживленного места выдавалось далеко вперед, то и дело подъезжавшие к нему машины выпускали из своих недр широкоплечих пиджачных молодцев, и их полуголых, увешанных побрякушками подруг. Преодолев череду покрытых ковром ступенек, они оказывались перед массивными, матовыми стеклянными дверями и не менее массивными охранниками, бдительно охранявшими вход в это задымленное святилище.