– Да, – ответила она, немножко смущаясь, немножко нервничая, и одновременно заглядывая Андрею в глаза.
– И вы… Э-э-э… – он стал перебирать бумаги.
– Расскажите, что конкретно произошло, – жестко произнесла Елена.
– Утром я поднялась в свой кабинет, я помогаю дяде в систематизации его коллекций, у него их несколько…
– Что именно произошло? – повторила Елена.
– Я услышала, как хлопнула створка окна, – торопливо сказала Марья. – Это меня очень удивило, в этой части дома спален нет, и все окна обязательно запираются. Я пошла проверить, в первую очередь, я хотела проверить кабинет дяди, потому что там хранится самое ценное. Но ключей у меня нет, поэтому я спустилась в комнату дяди, мы вчера вернулись с охоты очень поздно, под утро, поэтому дядя еще спал, но тетя отдала мне ключи от кабинета. Я поднялась, открыла кабинет, и увидела, что окно приотворено. Сначала, я подумала, что его просто забыли закрыть, но витрина была открыта тоже, так что… Я много раз говорила, что неразумно хранить бриллианты просто под стеклом, – произнесла Марья, понижая голос. – Надо было дяде держать их в сейфе.
– Хорошо, – деловито произнесла Елена. – Спасибо вам, можете идти.
Марья поколебавшись, поднялась и послав Андрею неуверенную улыбку, вышла.
– Так что, Елена Александровна? – спросил Андрей, – Вы услышали то, что хотели?
– Да, – Елена приосанилась. – Я услышала все, что мне нужно. Я знаю, кто совершил это ограбление.
– Правда? – Произнес Андрей недоверчиво.
Елена очень хотела произвести на Андрея впечатление – это бросалось в глаза. Во внешность свою она не верила, и поэтому хотела поразить его профессионализмом, на это было рассчитано все – и синий костюм не по погоде, и лицо, старательно изображавшее «морду кирпичом», и это вот внезапное заявление.
– Да. Я знаю. Это Марья Захарова.
Она хотела поразить – и поразила. Андрей сверкнул взором, поднялся и зашагал к двери. Правда, он тут же вернулся (наверное, успел сосчитать до десяти) – но отнюдь не для того, чтобы пасть на колени, и восхититься умом Елены.
– Мне рекомендовали вас как очень перспективного специалиста… – начал он, и голос его был полон сдержанной угрозы. – И я не могу сомневаться в рекомендациях данных мне…
– У меня есть доказательства! – взвизгнула Елена, но Андрей ее не слушал.
– …Рекомендациях данных мне ректором университета, но я никак не могу понять…
– Я утверждаю не голословно, выслушайте!
– Я не могу понять ваше поведение.
– Просто выслушайте меня, – произнесла несчастная Елена, чуть не плача.
– Я выслушаю вас позже. И, надеюсь, это будет информация, касающаяся вашей непосредственной работы. Не забывайте, что вы прибыли сюда в качестве криминалиста. Определять, кто украл бриллианты – это моя задача.
Он снова двинулся к двери, и на этот раз действительно из нее вышел.
– Что я не так сказала? – Елена подняла ко мне заплаканное лицо.
Я принялась ее утешать, произнося какие-то общие фразы, что не все еще потеряно и тд. Но как оказалось, сочувствие требовалось не только ей, но и мне, потому что через полчаса Андрей вернулся, и ледяным тоном осведомился у Елены:
– А где ваша помощница, госпожа Старжинская, специалист по допросам? Я хотел узнать, каких успехов она добилась.
А ведь госпожа Старжинская, специалист по допросам – это была я!
7.
– Выяснили что-нибудь, Элеонора Сергеевна?
Солнце заливало лужайку ярким светом, Андрей стоял передо мной, совершенно сногсшибательный в своем строгом костюме, и хмурил бровь.
– Андрей Германович, такая прекрасная погода, а вы все о делах, – сказала я.
Бывают такие мужчины: вы подходите к ним с каким-то рабочим вопросом, составить, например, ведомости на подотчетных лиц, – а он не готов обсуждать с вами дела, он пускает слюни, кокетничает и смотрит масляными глазами. Поначалу это лестно, но когда с такой реакцией сталкиваешься изо дня в день, начинает бесить. И тут, – на тебе! – оказывается, и я способна вести себя так же. Он мне о работе, я ему про то, какое он солнышко. Но, даже проведя эту аналогию, поделать что-то с собой я не могла. Андрей был такой классный! Видеть невероятно красивого мужчину, не надменного при этом, не «я-звезда-налетайте-девки», а такого серьезного, спокойного, мужественного, и не опьянеть от этого зрелища было мне, лично, не по силам. Кроме того я никогда не понимала смущающихся девушек – ведь с мужчинами так просто!
Но Андрей свободы моего общения не оценил. Он моргнул. Один раз, другой. Он отвел взгляд, он был весь в сдержанном гневе – он был потрясающий.
– Простите, – произнес он, сверкая глазами. – Вы сюда приехали работать?