— Но ты слишком бледная. Подожди.
Отмираю. Наблюдаю, как она подходит к трюмо и берет светлую упаковку и широкую кисть. Вскоре на мое лицо ложатся два симметричных мазка. Чувствую себя куклой или актрисой перед спектаклем.
— Так-то лучше. А еще лучше, если ты будешь улыбаться. Вечер очень важный. От него многое зависит. Буквально твое будущее. Я шепнула Паше, ну так, намеком, — машет она рукой, будто говорит о чем-то несущественном, даже хихикает, что это ты захотела поужинать с Валерием Самуиловичем, но стеснялась в одиночку, поэтому свидание парное.
— Зачем ты это сказала? — смотрю на нее в полном непонимании.
— Как зачем? Я намекнула, что он — отец твоего ребенка. Всё сходится. Вы были на приеме, ты вполне могла с ним уединиться. Согласись, у нас нет шанса найти отца ребенка.
— Но… Как… Я не понимаю. А что скажет Валерий Самуилович? А как отнесся Павел Петрович? — Я еле стою, сестра просто-напросто убила меня этой комбинацией.
— А как ты хотела? Думаешь, мы пойдем встретимся с одним Пашиным другом, с другим, пока Варечке не понравится более-менее? — закатывает она глаза, словно говорит с несмышленышем. — Не переживай, никто не будет говорить об этом за столом прямо. Мы все интеллигентные люди. И взрослые. Но эта версия устроит всех.
— Я не смогу, — верчу головой, — у меня не выйдет так притворяться, я с ума сойду от стыда, Эляна, я не могу!
— Что ты не можешь, Варя? Ноги раздвинуть перед незнакомцем ты смогла, а просто посидеть в ресторане с собственной семьей в компании хорошего человека ты не можешь? Ей-богу, я начинаю уставать! Я делаю для тебя так много, и что получаю в ответ? Ты слышала хоть одно от мамы, отца? Я одна за всех, одна! Я тебе и мама, и папа, и сестра! — разгоряченно говорит она, буйно жестикулируя и пугая меня. — Ты ведешь себя как ребенок! Наворотила дел и ждешь, что я тебя выручу, а сама идешь поперек!
— Я просто хочу воспитывать малыша, я могу одна, меня не пугает участь матери-одиночки. Скажи, что мне сделать, чтобы я просто могла его воспитывать? — беру ее за руку и умоляю, я готова хоть на колени встать, уже не понимая, что хорошо, что нет, где черное, а где белое. Краски смешались, мораль искажается, я только чувствую себя ужасно неблагодарной и не хочу злить сестру, которой обязана всем. Кроме нее никого нет, и идти мне некуда. Не выжить без ее поддержки, не справиться.
— Я даже не буду это обсуждать, ясно? — холодно чеканит она каждое слово, разворачивается и выходит, оставляя меня в комнате.
Поворачиваюсь к зеркалу. Хочется упасть и заплакать. В груди растекается жуткая боль. Но я не могу себя жалеть, мне надо что-то делать. Решаю пойти на ужин, чтобы посмотреть в глаза Валерия Самуиловича. Мне он показался приличным, достойным человеком. Вдруг Эляна что-то не так поняла? Или я?
— Варечка, вы прекрасны, — целует он мне руку возле столика, — хорошеете с каждым днем.
Смотрит на мою грудь, недолго, но всё же этот взгляд ощущается.
Внутри неприятно скребет, но я пока не спешу делать выводы.
Усаживаемся за стол, тихо звенит хрусталь, трепещет пламя свечи, легкая лиричная музыка перезвоном ложится на слух. Сестра с мужем выбирают блюда в меню, Валерий Самуилович внимательно на меня смотрит. У него круглое лицо, не обрюзгшее, а просто круглое. Возможно, в юности он даже был приятен на внешность. Когда у него были волосы, поменьше морщин, отсутствовали мешки под глазами.
Я не королева красоты, так зачем оцениваю его внешность, думаю, понравится ли мне он? Разве имею на это право? Я же, по словам сестры, расплачиваюсь за собственную глупость. Могу всем сказать про Тимофея и открою тем самым ящик Пандоры.
Но мне будто рот запечатали по этому вопросу. Не могу я это сказать, не могу!
— Варя, расскажете о себе? — проявляет вежливость мужчина.
Сестра и Павел Петрович отводят глаза, будто дают нам шанс побыть наедине.
Это ужасно. Они словно незримо одобряют наш союз. Неужели отец Тимофея поверил, что я могла прямо на приеме с кем-то уединиться?
— Скоро начнется учеба, — единственное, что приходит на ум.
— Тебе нравится учиться?
— Да.
— А какие любимые предметы?
Мы как два человека, случайно оказавшихся в одном месте и вынужденных разговаривать. Он, конечно, смелее меня, но почему-то не выглядит сильно уверенным и счастливым. Как он оказался здесь?
— Простите, я отойду! — вскакиваю с места и бегу в туалет.