— С того, что ты слишком удачно залетела и отец подозревает меня. Что, хочешь воспользоваться схемой сестренки и поймать богача?
— Что? — едва понимаю, о чем он. Он считает, что я забеременела специально? Какая еще схема?
— Сестренка поймала моего отца красивым личиком, а таким мышам, как ты, приходится действовать через спиногрызов. Но учти, у тебя ничего не выйдет. Я бы на тебя и в голодный год не посмотрел.
— Уходи, Тимофей! — только и могу сипеть, в душе воя от обиды и больной любви к мажору.
Зачем он так со мной? Откуда в нем столько жестокости?
— Это ты вали из нашего дома, приживалка, к отцу своего ребенка.
«Ты — отец моего малыша!» — хочется мне прокричать, но эта тайна умрет вместе со мной.
— Слышала меня, убогая? — продолжает издеваться Тимофей. — Я избавлюсь и от тебя, и от твоей сестры, клянусь матерью.
Какие страшные слова он говорит. Мне даже кажется, что он готов причинить мне физический вред. Никакой не может быть речь о том, чтобы пытаться добиться от него понимания.
«Почему ты ничего не помнишь?» — хочется мне подбежать к нему и колотить руками по груди. Сердце обливается кровью, а в горле сидит плотный комок страха. Обнимаю себя руками и смотрю в пол. Сколько раз он должен сказать, чтобы я ушла, чтобы до меня дошло? Мне здесь не место, никто не хочет меня тут видеть, никто не любит и не принимает.
— Слышала? Или со слухом у тебя тоже плохо?
— Уйди, — вытирая щеки резкими движениями рук, выплевываю. — Ты прав. Можешь быть спокоен, Тим, завтра меня здесь не будет.
— Хорошо бы сегодня, — ощеривается он в противной улыбке. Или, скорее, оскале.
Хищник довел жертву и рад своему успеху.
С довольной улыбкой он поворачивается к двери и уходит из моей комнаты.
И из моей жизни. Я тоже клянусь! Клянусь, что он ничего не узнает!
Клянусь, что я не буду вымаливать его о внимании, о том, чтобы признал себя отцом!
Клянусь, что вырву из себя любовь! Эту больную, ненужную, неправильную любовь!
Клянусь собой, потому что у меня нет дорогих людей.
Я не могу поклясться мамой, потому что ее нелюбовь родила и мою нелюбовь.
Я не люблю ее. Никого не люблю.
Но… Обхватываю живот руками и понимаю, что вон оно то, ради чего стоит жить.
— Я клянусь, мой маленький, я сделаю всё, чтобы ты был счастливым! И смелым!
Решаю окончательно и бесповоротно, понимая теперь, что мне делать.
То, как отреагировал Тим, всё поставило на свои места.
Я должна стать независимой и найти отца ребенка. Любого.
Но, главное, не Тимофея. И уйти из этого дома, где меня все ненавидят.