Такой важный для них обоих контракт подписан. Непринужденное, ровное поведение Алекса успокаивало. Однако мысли Кейт все время возвращались к одному и тому же – к постели. Эта навязчивая идея лишила ее аппетита на праздничном обеде; летела вместе с ней в самолете, доставившем молодоженов в Тасманию; она не отставала от Кейт в такси на пути в отель-казино в Хобарте, выглядывала изо всех комнат их номера и, наконец, устрашающе застыла в зеркале, когда в поздний час Кейт села за туалетный столик расчесывать волосы. Сто движений щеткой, двести, триста… даже тысячи не хватит, чтобы отдалить неизбежное. Кейт знала, что Алекс наблюдает за ней, но у нее не было сил ответить на его взгляд. Глаза ее ускользали от его зеркального отражения с того момента, как он сбросил купальный халат. Она не ожидала, что он ляжет в постель совершенно обнаженным. Кейт продолжала расчесывать волосы в напрасной попытке избавиться от ужаса, останавливающего кровь в жилах. Наконец, набравшись решимости, она отложила щетку.
Итак, они поженились, а это значит, что ей надлежало выполнять данные обещания. Нет никакого смысла оттягивать момент окончательного превращения их брака в реальность. Ее кожа стала липкой и холодной от страха, но она заставила себя встать и снять пеньюар из шелка и кружев. Ночная сорочка Кейт соблазнительно обрисовала округлости ее тела, но не была прозрачной. Стараясь казаться безразличной, молодая женщина направилась к кровати и откинула покрывало.
– Ты очень мила в этом наряде, но в постели он мне не по душе. Может, Скотт и отдавал предпочтение шелку перед кожей, но я нет, – заметил он небрежно.
И тут Кейт взглянула на него. Он преспокойно лежал, заложив руки на голову, бесстыдно разглядывал ее и забавлялся.
– В таком случае, ты можешь снять ее, верно? – возразила Кейт; гордость не позволяла обнаружить тот ужас, который сжимал ей желудок.
– Гораздо легче сделать это самой.
– Мне не хочется. Тебе, вероятно, нравится ложиться в постель голышом, а мне нет.
Она потушила свой светильник и скользнула под простыню. Алекс не шевельнулся, чтобы выключить свет у себя. Он повернулся набок, подпер голову рукой и насмешливо посмотрел на Кейт.
– Совершенно невероятно! Ты хочешь сказать, что всю свою жизнь каждую ночь спала в сорочке?
– Нет, не каждую ночь. Иногда я надевала пижаму.
Он осклабился, явно получая удовольствие от разговора.
– И всегда занималась любовью в темноте?
Горло у нее пересохло, когда она поняла, что он не намерен выключать свет.
– Нет, – выдавила она из себя, стремясь любой ценой делать вид, будто ей все равно.
– Я рад, что ты не возражаешь против света. При нем получаешь несравненно большее наслаждение. Например, от прикосновения. У тебя такая прекрасная, нежная кожа.
Он скользнул пальцами по ее шее, плечам, обвел вырез сорочки, погладил сквозь шелковый покров нежные полушария грудей.
– Волшебно! Мне хотелось почувствовать твою плоть с самого первого вечера, когда мы встретились. – Кейт не смогла сдержать легкую дрожь. Он улыбнулся. – Теперь возьмем вкус. Несмотря на весь яд, что так и каплет у тебя с языка, есть что-то удивительно сладкое в запретном плоде. Кейт, ты сделала ошибку, запретив мне прикасаться к твоему телу. Когда мужчина встречает отпор, им овладевает жадность. Я жадно желаю испробовать нежность твоих губ.
Она замерла, когда его губы шаловливо коснулись ее рта, с нежной настойчивостью играя сжатыми губами. И тогда из любопытства она захотела узнать, как он целует по-настоящему. Алекс в полной мере воспользовался ее порывом. Никто никогда не целовал Кейт с такой тонкой чувственностью, с таким умением, и ее поразило, что она находит это исключительно приятным. Хорошо бы эта ласка продолжалась; ее соблазняла возможность изучить ощущения, которые Алекс пробуждал в ней. Но он уже покрывал поцелуями ее лицо, медленно поднимаясь к вискам.
– М-м-м, у твоих волос аромат лимона. Обоняние – самое тонкое чувство из всех.
От его дыхания шевелились волосы Кейт, и на какое-то мгновение она была очарована его лаской. Но он внезапно отстранился, посмотрел на нее с задорным огоньком в глазах.
– Но сегодня вечером, моя сладкая Кейт, я хочу побаловать зрение, и твоя ночная рубашка, безусловно, только мешает.
Кейт сопротивлялась, стесняясь наготы, но потом перестала и укрылась под личиной равнодушия. Он снял через голову тонкое одеяние и бросил его на пол. Одним рывком смахнул покрывала. Кейт стиснула зубы, не желая дрожать под его взглядом, но гусиная кожа поневоле покрыла ее тело, а сердце бешено заколотилось.
– Зачем ты прячешь такую красоту? – хриплым голосом спросил он. Прикосновения руки, скользившей по ее телу вслед за взглядом, были исполнены жажды обладания. – Как ты женственна: у тебя нежные икры, великолепно округлые бедра, а твои груди… Я завидую нашим детям – уж они-то насладятся ею вволю.
Он наклонился и обвел языком каждый сосок. Кейт постепенно распаляла сладостная волна наслаждения. Рука Алекса погладила внутреннюю сторону бедер, слегка раздвинув их. Она задохнулась, рванулась в сторону от самого интимного прикосновения. Алекс сразу же изменил свое положение, потянулся к ее рту еще более страстно и требовательно, припал к нему, а потом раздвинул ее ноги своей сильной мускулистой ногой, чтобы преодолеть всякое сопротивление эротической игре.
Кейт лежала в бессилии под его могучим телом, и искусное наступление на ее чувства продолжалось без перерыва. Мягкую истому сменили трепет и напряжение, готовое взорваться в любое мгновение. Ее тело, казалось, восстало против самого себя, требуя избавления, которое она не могла себе дать.
– Ты должна хотеть меня, Кейт, – бормотал он ей из уст в уста. Затем его губы отправились в путешествие по ее телу, повергая в хаос сладострастных ощущений. Она вцепилась в его сильные плечи, словно отчаянно моля о чем-то.
– Пожалуйста… Я…
Слова вырывались из горла, вызванные к жизни первородным желанием.
– Пора?
– Да… Да… – стонала она.
– Тогда покажи, что ты хочешь меня. Возвращай мои поцелуи. Касайся меня. Пусть твое тело рвется ко мне.
Почти бессознательно, будто горя в лихорадке, она отдавала ему все, что он просил, пока их жажду взаимного обладания уже нельзя было сдержать. Когда они соединились, Кейт вздохнула в яростном наслаждении – оно расцвело, разрослось, распространяя свое тепло по всему телу Оно становилось все более сладостным, новые и новые волны чувственности накатывали на нее со взрывной силой. И так длилось, пока Кейт не унесло такое половодье страсти, что больше для нее уже ничего не существовало.
Наконец оба достигли чудеснейшего, сладостного пика… Но даже потом, все еще разгоряченные и истомленные, продолжали тесно прижиматься друг к другу, не давая исчезнуть их невероятной близости. Прошло много времени, прежде чем Кейт пошевелилась, и то лишь затем, чтобы коснуться Алекса, удостовериться, что свершилось чудо, что его тело могло дать ей такое наслаждение.
Рука Алекса медленно погладила ее по спине. Его пальцы зарылись в ее гриву, а потом нежно оттянули голову назад. Его губы лениво тронули губы Кейт, вызывая нарастающее возбуждение; наконец ее рот страстно раскрылся навстречу. Это был волшебный поцелуй в гармонии с блаженным состоянием их изнемогших тел. Кейт снова положила голову ему на грудь, испытывая такое удовлетворение от секса, какого не знала никогда прежде.
Раздался довольный смешок Алекса.
– Да, кажется, мы действительно сможем при годиться друг другу, – промолвил он, дыша в ее волосы.
Его ладонь скользнула вдоль спины Кейт, как бы в подкрепление сказанному, причем сказанному тоном властелина. Кейт не ответила. Брак состоялся. Главное условие выполнено, и Кейт с большим облегчением подумала, что это не вызвало у нее никаких сожалений. Алекс обладал многими привлекательными качествами и ко всему прочему был, безусловно, искусным, щедрым любовником. Как же ей повезло, что у нее такой муж, как Алекс – отец их будущих детей.