Попив водички и бросив последний взгляд на странную раздвоенную сосну, стоявшую у самой тропинки, мы направились в сторону Молодечно.
А солнце пекло чем дальше, тем больше. Ну что за дела такие! То его ждешь-недождешься, то припекает так, что колеса к асфальту пристают! Ничего не понимаю, что такое происходит с этой погодой! Одна польза — мой насморк пропал. И синяки куда-то подевались, вспомнила я.
Эх, если бы еще также исчезла та жгучая, нестерпимая боль, которая поселилась в моей душе и острой стрелой пронзала при каждой неосторожной мысли, каждом воспоминании!
А вот уже и Вилейка. До Молодечно рукой подать. И совсем не страшно, что солнце вскоре сядет, лагерем нам больше не становиться, а на электричку и в темноте загрузимся. А в Минске в любое время суток улицы хорошо освещаются.
Наверное, это последний поход. А жаль. Так же ведь все здорово было!
16. Мчится поезд в чистом поле
На вокзал мы прибыли около половины десятого. На перроне уже стояла электричка и била копытом от желания побыстрее отправиться.
— Я побегу за билетами, — вызвался Сережа.
— Что ты! — возразила я. — Она ведь вот-вот отправится! Не успеешь. А потом придется час или больше ждать, так что дома будем заполночь.
— Ладно, давай загружаться, а билеты можно и у контролеров купить. Они сейчас ходят по вагонам и продают, сам видел, когда Саньку к бабушке возил.
Мы едва успели втащить себя и велосипеды, как дверь захлопнулась, и поезд покатил домой. В неизвестную мне жизнь.
А между тем Сережа стал как-то мягче. Все время мы о чем-то говорили. То о его работе, то о моей. Боже мой, ну почему бы мне не проявить чуточку внимания раньше?
Гнусавый голос объявил, что двери закрываются, а следующая станция — Дубравы.
— Красивые названия станций на этой ветке, — заметила я. — Дубравы, Бояры, Пралески.
— Это уж точно, — согласился Сережа. — Когда я вез Саньку до Орши, так тоже обратил внимание на названия. Сначала идет Тротилово, за ним — Ломачино, а дальше — Новая жизнь.
— Ну, здесь, положим, тоже не все так красиво, как представляет Ежик. Как вам нравится Анусино? — влез не в меру эрудированный Санька.
— Это еще не самое страшное, — продолжила я. — Вот в Минске два мужика, фамилии которых Ананьев и Устименко, открыли свою фирму. И назвали ее по начальным буквам фамилий. Получилось ООО «Анус». К несчастью, оба были слегка слабоваты в латыни. Представляете картинку: директор какой-нибудь солидной фирмы говорит своей секретарше: «Наташенька, я пошел в «Анус», если кто-то будет мне звонить, скажи, что буду через часок!»
— Это еще что! Я сам видел в районе бульвара Шевченко вывески на ларьках «ПКФ “Вагина”», — усмехнулся Сережа.
— А мне раз попалось в каком-то списке ООО «Фалос», — добавила я. — Правда, было написано через одно «л», но суть от этого слабо меняется. Интересно, что бы получилось, если бы та ПКФ и это ООО объединили капитал?
— АО «Оргазм», — не задумываясь, ответил Сережа.
Так мы и ехали, болтая и посмеиваясь. Под конец Сережа с Саней так разошлись, что принялись играть в одну высокоинтеллектуальную игру, которая называется «Укус пожарной лошади» и заключается в том, что один из играющих неожиданно хватает другого за ногу в районе колена. Естественно, хватаемым в большинстве случаев был Санька, который истошно вопил на весь вагон. Он тоже старался донять папу, но при его мелких ручонках получалось слабовато. Так что игра носила несколько односторонний характер. После того, как ребенок взвизгнул особенно пронзительно, папа заметил:
— Санька, ты вопишь не от самого укуса, а от его предвкушения!
— Хорошо, не буду предвкушать, — согласился тот и даже спрятался за мой джут, висевший на крючке. И буквально через минуту заорал снова, хотя папа только подносил руку к его колену.
— Ой, я, кажется, снова предвкусил!
Электричка была не то, чтобы сильно набитая, но и не совсем свободная. Однако после получаса подобных забав вокруг нашего семейства образовалась настоящая «мертвая зона». Вполне естественно, что народ предпочитает держаться подальше от психов.
А поезд уже приближался к Минску. Поскольку дома у нас никаких продуктов не было, было решено не тащиться за ними в круглосуточный магазин, а перекусить в «Макдональдсе» прямо на вокзале, благо наш отпуск имел одно неоспоримое достоинство — был ненакладным по части финансов.
Вытащив барахлишко из вагона, мы собрались уже было в подземный переход, да вдруг все трое застыли каменными изваяниями.
«Макдональдса» не было!
Впереди расстилалась ровненькая лужайка, огороженная заборчиком университетского городка. Мы ошалело завращали головами, а я к тому же сразу полезла за сигаретами. Не было нового здания вокзала. То есть стоял только зал ожидания и старый вокзал, который уже давно снесли и на его месте строили новый. То есть его как раз, оказывается, не снесли, как раз он и стоял!
— Сережа! Где мы? — обалдело спросила я.
— Не знаю.
17. Бойся желаний, ибо они могут исполниться.
Вот попали, так попали! А, может быть, это какой-нибудь параллельный мир? Как в фильме «Скользящие»?
— Все, конечно, может быть. Поскольку само по себе то, что произошло, не вписывается ни в какие рамки, — ответил на мои мысли вслух Сережа. — Только мне кажется, что это наш мир, родной, только несколько лет назад. И вопрос правильнее задавать не где мы, а когда мы.
Мои колени подогнулись, и я опустилась прямо на асфальт. Благо велосипед был прислонен к стенке. Интересно, что же все-таки произошло? А еще интереснее, что теперь со всем этим делать? Может быть, я сплю? Ага, и при этом курю. На всякий пожарный я себя ущипнула, совершенно не надеясь на положительный результат.
А, может быть, от всех этих волнений и переживаний у меня просто крыша поехала?
Ну, да. Только одной ей было скучно, так она для компании еще Сережкину и Санькину прихватила. Если уж кто и сошел с ума, так мы все трое. Только не знаю, описаны ли подобные случаи в медицинской практике.
Я в состоянии полного обалдения пялилась на знакомую до малейшего камешка Привокзальную площадь и не узнавала ее. Ни одного ларька! Ни кока-колы, ни наших, торгующих тысячей мелочей. Нет цветочного павильона, только бабульки с жалкими букетиками жмутся ко входу в метро. И вообще как-то непривычно пусто. Точно так же, как и в моей голове. Я опомнилась только тогда, когда сигарета уже стала жечь пальцы. И задала почти что риторический вопрос:
— Ну, и что мы теперь будем делать?
Санька только пожал плечами, а Сережа долго скреб затылок, пока не разродился:
— В любом случае сидеть здесь бессмысленно. Надо куда-то ехать. Только куда? Кому из наших знакомых мы сможем объяснить все произошедшее так, чтобы те не посчитали нас сумасшедшими?
Ага, оказывается, не только меня посещала светлая мысль насчет коллективного помешательства. Уже легче. В умных книжках пишут, что настоящие психи всегда уверены в полной своей нормальности. А раз оба мы сомневаемся, то это верный признак того, что мы находимся в здравом уме.
Хотя с другой стороны, может, это было бы и лучше. Тихонько спятить и оставить в «здоровом» мире все свои проблемы. И тут же я себя одернула: а Санька? А сам Сережа? Кстати, что это он там говорил насчет знакомых без комплексов?
— С Ириной мы познакомились всего пару лет назад, так что если мы не в параллельном мире, а в прошлом, то она о нас еще и понятия не имеет. Оксанка? Так она, скорее всего, в отпуске. Торчит где-нибудь в Крыму со своей гитарой, — рассуждала я вслух. И тут светлая мысль пришла в мою бедную голову. — Мы забыли про самих себя!
— В смысле? — не понял Сережа.
— В том смысле, что при любом раскладе: будь мы в параллельном мире или в прошлом с самими собой нам проще всего будет найти общий язык.
— Правильно! Уж самих себя нам даже в параллельном мире не пришло бы в голову отправить в психушку! Поехали домой! — Сережа явно воодушевился. — Только как быть с ключом? Ну, как назло этот новый замок вставил перед самым отъездом! Разве что мы будем дома?