- Ты бы хоть воды попила! - поморщился Сережа.
- Но ведь ты знаешь, что это беспо-йыы-лезно!
- Ну тогда хотя бы помолчи.
Я обиженно заткнулась и продолжала икать шепотом. И тут внес свою лепту Санька:
- Калi Вы будзеце есцi страву вялiкiмi кавалкамi, то ў Вас пачнецца iкота альбо рыгота.?
- Это что еще такое? - не понял папа.
- Ничего особенного. Цитата из учебника для малых "Чалавек i яго здароўе", - пояснил ребенок. - Папа, а, может быть, это у Ежика уже бешенство проявляется таким образом?
- Ага, а скоро вообще начнется водобоязнь, - ответил тот.
- А как это?
- А так. Человеку подносят стакан с водой, а он пугается, начинает вырываться и отбиваться, а изо рта идет пена.
Сын внимательно посмотрел на меня. Вроде бы пены не видно. А затем продолжил:
- Папа, а как ты думаешь, если мы куда-нибудь в медпункт сдадим бешеного Ежика, то нам премию дадут или нет?
Сережка только хмыкнул, а я разозлилась так, что разом перестала икать и залпом выпила огромную кружку чая. Чтобы прекратить эти гнусные инсинуации по поводу водобоязни.
После завтрака мужчины стройными рядами отправились на рыбалку, а я принялась за посуду, издалека на них поглядывая. Не успела я домыть тарелки, как ко мне уже бежал довольный Санька:
- Мама, посмотри, какую я рыбку поймал!
- С почином тебя, сынок, - ответила я, рассматривая трофей. Надо же, хоть и малюсенькая, но первая рыбка - его! - Молодец! Даже обставил такого прославленного рыболова, как папа!
Санька умчался продолжать ловлю. Сережа тем временем полностью реабилитировался и вытаскивал буквально одну рыбку за другой. А я задумалась над тем, что если так и дальше пойдет, то нужно будет сварить уху, а у нас нет ни одной картофелины. В самом деле, не тащить же ее из Минска! Рядом с моими мужчинами ловили рыбу трое каких-то ребят, вот я и решила у них выяснить, где здесь можно разжиться картошечкой.
- Разве что в нашем лагере, - ответил один из них, смуглый, худой и голенастый.
- А, может быть, проще будет в какой-нибудь деревне купить?
- Да тут никакой приличной деревни поблизости нет, - ответил его товарищ, конопатый крепыш. - Только маленькая деревушка всего на два дома, в которой лагерный персонал живет. Только у них Вы вряд ли раздобудете. Подойдите к столовой и попросите! А зачем Вам?
- Да вот, мои мужчины собрались наловить на уху, а какая же уха без картошки?
- Уха - это здорово! - резюмировал конопатый. - А если мы Вам свою рыбу отдадим, Вы нас ухой угостите?
- Разумеется, - улыбнулась я. - Счастливого клева!
Пора было отправляться за картошкой. И никакого желания не было топать в одиночестве. Но после самой первой удачи у Саньки клевать перестало, он стал подмерзать, поскольку постоянно сыпался мелкий дождик, и с каждой каплей желание ловить у него улетучивалось. Так что уговорить его пойти со мной было не трудно.
10. Страсти и пристрастия.
Мы шли назад по той самой лесной дорожке, по которой вчера добирались до нашей полянки. Вчера вечером из-за надвигающейся темноты, усталости или еще чего-нибудь я даже не заметила, сколько здесь деревьев, поваленных недавним ураганом. Целые завалы! А на сломанных соснах даже смола еще застыть не успела. А ведь в официальных сводках Мядельский район даже близко не упоминался в числе пострадавших!
Вскоре мы вышли к лагерю, который, как и большинство, представлял собой довольно жалкое зрелище. Домики постепенно разрушались, и некому было их чинить. С каждым годом детишек приезжало все меньше и меньше, поскольку большинству родителей приобретение путевки за полную стоимость уже давно не по карману. Вот и селилась в разбитых домиках мерзость запустения вместо веселой ребятни.
Как и во всех лагерях, столовая находилась в самом центре, и мы нашли ее без труда. Возле служебного входа крутилась какая-то женщина.
- Добрый день! - приветствовала я ее.
- Здравствуйте!
- Может быть, сможете нас выручить? Мы туристы, тут неподалеку с палаткой стоим. Рыбы уже наловили, а вот картошки на уху нет!
- А сколько Вам надо?
- Ну, в идеале - килограмма два, а так - сколько сможете. Мы заплатим!
- Ой, нет! Два никак не могу! - замахала она на нас руками.
- Ну хоть сколько-нибудь!
- Ладно уж, дам немножко. Только подождите, я сейчас занята, а картошка на другом складе.
В ожидании мы устроились на лавочке возле столовой. Накрапывал мелкий дождик, и вся ребятня попряталась по домикам. Только мы за эти дни так привыкли к дождю, можно даже сказать, сроднились, что совершенно его не замечали. От нечего делать я стала рассматривать всевозможные таблички, в избытке украшающие щербатые стены здания. Там было много чего интересного: режим дня, распорядок общелагерных мероприятий. Но больше всего нам с сыном понравились два объявления, висевшие рядом. Первое из них гласило:
"Купание в водоеме посторонних лиц запрещено!
Штраф 3 минимальных зарплаты!"
Под стать ему было и второе:
"Вход на территорию лагеря посторонних лиц воспрещен!
Штраф 3 минимальных зарплаты!"
О, великий и могучий русский язык! Столько падежов, сколько ни в одном другом европейском языке нет, а все равно не хватает!
Интересно, подумала я, мы ведь тоже подпадаем под категорию посторонних лиц, нарушивших экстерриториальность лагеря, а значит, можем быть оштрафованы. Хотя с другой стороны, нас ведь никто не входил сюда, мы сами пришли.
А что касается первого объявления, так еще здесь все еще интереснее. "Купание посторонних лиц запрещено"! Выходит, самим им, этим лицам, купаться можно сколько влезет. Просто нельзя, чтобы кто-нибудь непосторонний их купал. Тогда получается, что если кто-то, имеющий право находиться на территории, решится все-таки выполоскать в поименованном в водоеме постороннего, то эту процедуру ему нужно будет проделать следующим образом: взять этого самого постороннего, отнести его к водоему и аккуратно обмакнуть, не погружая в воду лицо. Ведь в объявлении о других частях тела ничего не говорится. А иначе точно штрафу не оберешься!
Тем временем наша новая знакомая освободилась, и мы последовали за ней на другой склад. Взяли там немного картошки, и только я стала было совать ей деньги, как она снова замахала на нас руками:
- Что Вы! Мы же все по безналу оплачиваем, как же я смогу деньги взять? Так берите, кушайте свою уху!
- Спасибо Вам большое! - поблагодарила я под энергичное Санькино кивание.
Мы уже собрались уходить, когда она снова нас окликнула:
- Эй, туристы!
Мы обернулись.
- Это, конечно, не мое дело, но не ездили бы вы в сторону Черного озера. Да еще и с ребенком, - кивнула она в сторону Сани.
- А где оно? И что это за озеро такое, что туда не стоит ехать?
- Километров двадцать в ту сторону, - махнула женщина примерно в южном направлении. - Странное место, гиблое. Нехорошая слава о нем ходит. Страсти всякие рассказывают. Да и выглядит оно, скажу я Вам! Кругом болота, топи, вода в нем черная и рыба даже не живет. А какая глубина, никому не известно. Наши, местные, стараются десятой дорогой его обойти. Вот лет пять тому будет, как мужик один там пропал.
Вдруг ее рассказ прервал громкий крик:
- Антонина! Долго ты еще там болтать будешь? Колбасу привезли, принимать надо!
- Сейчас иду, не разоряйся! - ответила она и снова повернулась к нам. - Мне бежать надо.
- Большое спасибо!
- Да не за что! - улыбнулась Антонина. - А может, и глупости болтают про это озеро, но вы лучше держитесь от него подальше.
- Постараемся. До свидания!
- Счастливо!
С картошкой и хорошим настроением мы отправились к нашему биваку. Мы уже немного ориентировались на местности, и поэтому решили пройти наискосок, через лес. К тому же вчерашние случайно найденные боровики мне не давали покоя. Убедив Саньку, что так ближе, я тут же стала шнырять по кустам и зарослям вереска. Грибов действительно было много. Тут и там выглядывали яркие сыроежки, словно капельки золота, светились лисички. Порой попадались и боровички, свеженькие и крепенькие после всех этих прошедших дождей. Санька, правда, совсем не разделял моего энтузиазма и грибы замечал лишь тогда, когда был готов на них наступить. Зато полянка созревшей сладкой черники обрадовала его несравненно больше.