— Интересно, и когда вы всё это успели заметить?
— Живу я здесь, вон в том доме, — и он показал на добротный дом за глиняным забором, стоявший в этом тупике.
— Ну что же, выводы ваши правильные. Думаю, мы договоримся. Но с одним условием.
— Каким? Если не секрет?
— С вас — хороший завтрак на всю нашу компанию.
— Какие проблемы? Жду вас через полчаса у себя.
Он поднялся и направился к указанному дому. Мне пришлось спешно поднимать парней.
И уже через двадцать минут мы входили в просторный, чисто убранный двор. Во дворе была сооружена ребристая конструкция, которую оплетали виноградные лозы. Получалось что-то типа природной веранды, и большая часть двора оказывалась в тени виноградных листьев. Посреди всего этого благолепия стоял длинный стол, на котором красовались тарелки и чашки на всю нашу компанию, плюс хозяин. А также, в центре стола возвышался попыхивающий жаром самовар, с заварочным чайником наверху. Мы помыли руки у прикрепленного в углу двора умывальника и уселись за стол. Жена Миколы — грудастая, невысокого роста, симпатичная веснушчатая женщина. С улыбкой на лице, вынесла к нам огромную сковородку, на которой красовалась яичница, жаренная с салом и помидорами, посыпанная рубленой зеленью и поперчённая. Поставив сковородку на стол, она бесцеремонно толкнула Миху в бок и произнесла:
— Хлопчик, айда со мной, — и направилась в дом.
Миха недоумённо нас оглядел, но всё же пошёл за ней. Через несколько минут они вышли вместе — женщина несла большую вазочку с абрикосовым вареньем и плетёнку с нарезанным хлебом. Мишке досталось нести огромную бутыль с чем-то красным, вилки и стаканы.
Позавтракав, мы стали пить чай, но хозяин настаивал на том, чтобы мы попробовали из бутыли. Осведомившись у него, что там, мы отказались. В разгар дня пить Чашму, не комильфо. Тем более, после этого садиться за руль. За чаем мы договорились, что на обратном пути остановимся именно здесь и заберем рулон шёлка. Микола был доволен, что ему удалось договориться с нами. И на дружественной ноте мы распрощались.
Дорога до Ашхабада была тяжёлой. Неимоверная жара, частые остановки — всё это утомляло. Поэтому, только поздно вечером мы встали на капитальную стоянку в пригороде. Заправились бензином, залили ёмкости с водой и плотно поужинав, решили двигаться ночью. Ночь самое благодатное время для передвижения по полупустыне. Воздух и земля ещё тёплые, но солнце не палит так, как днём. Путь до Мааров дался нам легче, и наша колонна уже через шесть часов была в этом городе. Там мы нашли нормальную стоянку, сняли номера в гостинице и до вечера решили отдохнуть и отоспаться. Собираться стали только ближе к вечеру, когда солнце уже шло ближе к закату. Перекусив в чайхане, мы снова сели в машины. Остался последний рывок до Кушки.
Но сразу туда мы не поехали. Мне нужно было узнать, остались ли старые связи в посёлке городского типа Тахта-Базар. И поэтому, через пару сотен километров мы свернули с трассы налево в направлении Байалима. К Тахта-Базару подъезжали уже ближе к полуночи. Искать своих знакомых было не с руки. Пришлось вставать на стоянку в сопках, возле реки Мургаб.
Утром, в семь часов я встал, разбудил Мишку. Мы попили чайку, переоделись и, усевшись в «Исузу», поехали на базар этого посёлка. Поинтересоваться обстановкой и узнать о нашем знакомце. Кто знает, что такое восточный базар, тот меня поймёт. Но здесь, в этом посёлке, было ощущение, что мы вернулись в СССР. Молодцы местные люди, они не заболели эйфорией «свободы». И всё самое лучшее из Советского Союза оставили как есть, добавив только своего национального колорита. Ну и конечно, ассортимент товаров расширился в лучшую сторону. Это меня задевало и ранило. Неужели русский человек так не может? Обязательно надо разрушить до основания всё хорошее, а потом начав с нуля, много лет добиваться почти того же. Что-что, а разрушать мы умеем. Нет, здесь виноват не русский человек, а добравшиеся к власти «жиды» (Здесь не имеется ввиду национальность, это характеристика людей беспринципных, жадных до богатств и власти, ставящих свои интересы выше государственных и народных.), которых всегда хватало среди любого населения. Виноваты мы только в том, что с нашего молчаливого согласия позволили взять им власть. За этими размышлениями и зародилась в моей голове мысль — построить маленькое социалистическое общество в отдельно взятом населённом пункте.
Пройдясь по базару, мы с Михой узнали последние новости, а также, что наш знакомец Агашка жив, здоров и в данный момент трудится на холодильных складах продуктовой базы. Нам подсказали, как туда проехать и где найти Агаира Шараева. Проехав на склады, мы оставили машину, и направились в конторку, где наш знакомец был заведующим холодильных складов. Подойдя к молодому парнишке, сидевшему возле конторки на покрышке к трактору, мы поинтересовались, где сейчас Агаир. Он указал нам направление. И сказал, что они там загружают машину и Агашка, как заведующий, отпускает груз рыбы.
Подходя к месту погрузки, я сразу узнал вечно улыбчивого туркмена. Он стоял на эстакаде с папкой накладных и командовал погрузкой. Подойдя ближе, я спросил официальным тоном:
— Агаир-Варды Шараев?
Агашка перестал жестикулировать и повернулся в нашу сторону. Рабочие тоже замерли в ожидании интересных событий.
— В чём дело? — спросил он, подняв одну бровь.
— Пройдёмте с нами, у нас к вам есть вопросы.
— А кто вы, собственно, такие? — было видно, что он нас не узнал.
— Служба Безопасности Туркменбаши.
— Могу я видеть ваши удостоверения, уважаемые? — сменил он тон.
— Агаир-Варды, давайте отойдём в сторонку. Мы вам предъявим полномочия, а ваши работники, раскрывшие рот и прекратившие работу, пусть продолжают своё дело. Наш разговор не для посторонних ушей.
Агашка подозвал мужичка, отдал ему папку с документами и спрыгнул с эстакады.
Все вместе мы отошли от места погрузки, метров на двадцать, и только после этого я сказал:
— Что, Агашка, не узнал?
Он повернулся и пристально посмотрел на нас. Было видно, что он напряженно думает, но память его не поддаётся.
— Нет, не узнал.
— Ах ты, старый любитель смородинового варенья. Как ты мог забыть старых знакомых?
— Старшина? Ты, что ль? — и глаза его сразу повеселели. — Я до сих пор вспоминаю твою маму добрым словом. Как её драгоценное здоровье?
— Слава Аллаху — жива, здорова. Вспомнил, значит?
— Конечно, вспомнил. Как такое забыть? Но ты изменился, поэтому и не узнал сразу. И сержанта вспомнил. Кудря, кажется, вы все его так звали?
— Да, это я, — сказал Мишка и протянул руку для рукопожатия.
Агашка ответил на приветствие, и хотел было кинуться к нам в объятия, но я его остановил, сказав, что не стоить рушить легенду для его подчиненных. Тем более, они всё равно поглядывали в нашу сторону и ждали развития событий.
— Агашка, сможешь сейчас уйти с работы?
— Конечно, смогу. Сейчас дам указания и — свободен.
— Тогда делаем вид, что мы сейчас пришли к пониманию, и ты вызвался нам помочь, — я протянул ему руку в рукопожатии.
Он ответил, а я, похлопав его по плечу, добавил:
— Давай распорядись, а мы подождём тебя у ворот.
— А что мне сказать моим балбесам?
— Скажи, что нужны консультации в государственном вопросе. Что ты раньше работал с пограничниками, вот и вспомнили о тебе.
— Ага, понятно, я сейчас. Пойду их разочарую, а то они надеются, что меня поведут под арест. Не дам возможности им посудачить и перемыть мне косточки.
Мы с Михой направились к воротам, а Агашка — обратно на эстакаду. Минут через пятнадцать он сидел уже у нас в машине.
— Ну что? Куда едем? — спросил я его.
— Конечно ко мне. Такие гости, не пригласить к себе было бы неуважением.
— Тогда показывай дорогу, — сказал Миха, сидящий за рулем.
Ещё через полчаса мы въезжали во двор к Агашке. Он первым выскочил из машины и прокричал: