Часовой что-то сказал по рации, и возле двух зданий началась суета. Несколько человек с оружием попрыгали в военные вездеходы с Иракской хроники. Ирина догадалась, что это по её душу. И стала быстро спускаться с сопки, на ходу откручивая объектив и убирая его в кофр вместе с фотоаппаратом. Сделав всё это, она перекинула сумку-кофр через плечо за спину и побежала подальше от полигона в направлении трассы.
Ей несказанно повезло — американцы на двух «Хамви» решили отрезать путь беглецу и старались обогнуть сопки: один — слева, другой — справа от места обнаружения наблюдателя. Но они не ожидали такой прыти от человека, наблюдавшего за ними. Да и местность была не очень изучена, и поэтому, они слегка заблудились. Тем самым, дав шанс Ирине добежать до трассы. Один из «Хамви» завяз в песчаной дюне. Его пассажиры сообщили по рации эту новость, и водителю второго ничего не оставалось, как только гнать на трассу в надежде, что наблюдателя никто не подберёт.
Ирину трясло, мышцы её не слушались. Страх быть пойманной, казалось, вот-вот парализует её. Но она упрямо двигалась вперёд и, наконец, долгожданная дорога. Удача улыбнулась ей — со строны родного посёлка ехал джип. Ирине было всё равно, куда ехать, лишь бы подальше от этого места. Она выбежала на дорогу и стала махать руками. Джип остановился, ей разрешили сесть в машину. Начали было спрашивать, но ей некогда было объяснять. Она готова была сорваться на крик, лишь бы заставить двигаться машину. Кто сидел в машине, ей было всё равно, но люди поняв её состояние, перестали лезть с вопросами и начали движение.
Ирина начала успокаиваться, как вдруг, сидевший за рулем мужчина произнёс, глядя в зеркало заднего вида:
— Вот мать твою, а эти откуда взялись?
Ирина посмотрела назад и сердце её екнуло. Страх с наибольшей силой обуял тело девушки. На трассу выезжала военная машина американцев. Она съёжилась и стала сползать с сиденья. Ей очень хотелось стать маленькой, незаметной серой мышкой. О чём разговаривали мужчины, она уже не слышала. В голове билась одна-единственная мысль: «Только бы не остановились, только бы не остановились».
И они не остановились, прибавили газу и машина помчалась вперёд. Она поглядела на человека, сидящего за рулём — симпатичный, волевой мужчина лет сорока, такой не оставит девушку в беде. Ей захотелось его поцеловать и поблагодарить, но это было не к месту. Дальнейшее она помнила смутно, помнила только, как он выдернул её из машины и завёл во двор какого-то дома. Передал её с рук на руки молодой женщине, которую назвал Мадиной.
Погладил её по плечу и сказал:
— Мадина, спрячь эту девушку. А когда всё утихнет, поможешь ей уехать в Россию.
Потом обратился к ней:
— Как хоть звать тебя, чудо чудное?
Она только и смогла произнести одно-единственное слово:
— Ирина.
— Ну, вот и познакомились, а то все некогда было … Меня звать Волк, — сказал он. — Вот что, Ирина, оставайся здесь. С Мадиной ты будешь в безопасности, а мы поедем, этих гавриков за нос поводим, — и побежал к машине.
Теперь вспоминая всё, Ирину уже не волновала своя судьба, не волновало то, что она не приехала в Москву к началу учебного года. Она всей душой переживала за человека, вырвавшего её из лап американцев. Что с ними? Где они? Удалось ли им сбежать?
Ей очень хотелось увидеть его снова, отблагодарить, и если можно, поехать с ними домой.
Глава 8
Год 2003, сентябрь
Туркменистан. Марыйская обл. п.г.т. Тахта-Базар.
Мы поудобней расположились на достархане. Жена Агашки — худенькая, очень симпатичная черноволосая девушка, как-то незаметно принесла нам яства, и мы принялись неспешно поглощать сладкий туркменский плов. Поразительно, но кишмиш в плове давал ему своеобразный вкус, и прелестный запах винограда смешанный с чесночным, только помогал разыграться аппетиту. В общем, за таким пловом было не до разговоров и мы пока не оприходовали казан с этим блюдом, так и не заговорили. Когда мы приступили к чаю, Агашка сказал:
— Рассказывай старшина, какими судьбами к нам, и что у тебя за дело ко мне.
— Собственно рассказывать особо нечего. Подвязались мы отвезти медикаменты в Тура-Гунди.
— На ту сторону? И в чем проблема?
— А проблема в том, Агашка, что нас хотели кинуть, и плюс, машины нам зарядили контрабандой.
— Нехило. И что за контрабанда?
— Самая, что ни на есть ходовая- обмен оружия на наркоту. Но дело не в этом, мы решили сыграть в свою игру.
— Вы что? С наркотиками решили связаться? Тогда это не ко мне. Пока вы гости, но потом я вас знать не хочу.
— Агашка, ты меня знаешь, сначала выслушай, а потом в амбиции кидайся. Нам эта наркота не нужна, и мы наоборот, хотим припереть кое-кого к стенке. А если быть точнее, нашего нанимателя. Уж больно он хорошо устроился и позорит ветеранов. В общем, дело такое. У тебя есть место, о котором мало кто знает? Чтобы выгрузить всё, что нам загрузили и сохранить это до лучших времен.
— Смотря, что хранить?
— Нам нужен доступный тайник для стреляющего железа.
— Ещё лучше! С ним повяжут, не отмоешься. Вы меня под статью подводите.
— Агашка, не тупи, а то ты при советах с оружием дел не имел. Когда мы служили, ты «Калаш» дома держал и никого не боялся. А сейчас, так вообще, в каждом доме по паре стволов.
— Много ты знаешь. Времена меняются. У нас всё поизымали, и даже гладкостволы. В приграничной зоне живём, нельзя.
— Чудны дела твои, отец народа Туркменбаши, — попытался сострить я.
— Не прикалывайся, он тут не причём. Это дела местных. Баями, ханами и шахами себя возомнили. Теперь оружие только у их личной охраны.
— Вот, ни за что не поверю, что ты свой сорок седьмой взял и отдал этим грёбаным байским «ополченцам».
— Конечно, не отдал. Тут в 94-ом такое было, что без ствола никак. Есть у меня кладовка в сарайчике, в ней и прятал. Но там много не положишь. Я пастухом тогда работал, другой работы не было, и не женат был. Вот тогда в сопарях землянку себе и вырыл. Когда разборки здесь начались, там и жил. В общем, можно туда наведаться и то, что покрупней, спрятать в ней.
— С этого и надо было начинать, а то ты со своим восточным колоритом все мозги мне разбил на части. Ну, покажешь кладовку? Или сразу в сопки двинем?
— Ты же ведь не отстанешь, пока не покажу. Допивай чай и пошли.
— Уже допил, идём? — мы встал с достархана, и направились за Агашкой.
Зайдя в хоз. постройку я осмотрелся. Сарай как сарай, как и все здесь сараи, глинобитный. Вдоль стены, что-то типа верстака, где были прикреплены тиски и двигатель с наждачным кругом. Справа, в углу от верстака, тумбочка с выдвижными ящиками. И на правой же стене, прибиты держаки для инструментов. В них были вставлены молотки, пилы, напильники, стамески, в общем, весь положенный набор хозяйственного мужика. Агашка, подошёл к тумбочке и выдвинул её из угла. Потом, с другой стороны стены освободил один из держаков от инструментов, сложив их на тумбочку. Повернул этот держак вверх, как ручку двери, и дернул на себя. Стена, с виду глиняная, как и весь сарай, плавно, без скрипа, стала открываться. За ней было маленькое, всего полметра шириной помещение. В стену которого были вбиты арматурины, на них висела двустволка и старый АК-47. Внизу стоял металлический ящик с крышкой. Там хранились боеприпасы.
— Неплохо, неплохо, — сказал я.
— Ну, вот, это мой личный тайник. Сюда можно повесить ещё несколько стволов так, чтобы под рукой были. Ну, а остальное спрячем в землянке, если конечно у вас не слишком много.
— Не слишком, только на нашу компашку, ну и тебе перепадёт.
— Тогда зарываем стенку и поехали к землянке?
— Одобрям, поддерживам. Только чайку в термосе возьми.
Агашка задвинул стену на место, повернул держатель как большую дверную ручку, запирающую дверь. И мы вышли из сарая. Когда садились в машину, Мадина принесла нам большой термос с чаем. Я поблагодарил её, и мы поехали в направлении реки. Туда, где остались наши товарищи с грузовиками.