— Ладно, я понял. Найду, чем заняться. Жду вашего звонка.
— Давай, до встречи.
На выезде с этого участка дороги, где был базар, мы вспомнили о том, что нам нужны американские тугрики. И наша колонна съехала на обочину. Мы намеревались найти торговца, который заинтересуется автоматом. Насколько я помню, раньше в этом городе не перекрывали трассу для базара. Через Тургунди можно было спокойно проехать, но времена меняются и с обеих сторон дороги выросли торговые ряды, всевозможные мастерские, мелкие лавки и довольно крупные магазины. Вот мы и решили заглянуть в один из них, к которому была пристроена мастерская, где тут же путём «кувалдинга» и «напилинга» ремонтировали старое оружие. Мастера там были на все руки, буквально на коленях штамповали крышки затворов, переделывали АК в АКС, меняя приклад с деревянного на складной металлический. Кто-то сидел, точил напильником новую болванку затвора. Мне было интересно, поставят её сырой или закалят. Но времени на это не было.
Поэтому подойдя, мы спросили хозяина этого заведения, нас отослали в сам магазин. Хозяина звали Бахри, торговал он давно, в основном подержанным оружием или отремонтированным в его мастерской. Но были и новые экземпляры. Сербские и китайские «калаши» самых разных модификаций. Сторговались мы с ним довольно быстро, советское оружие было в цене, и тысяча долларов давала ему прибыль в пятьсот. Тем более, мы отдавали свой ствол с запасными магазинами. В результате сделки все оказались довольны. И распрощавшись с дехканином, мы поехали в Каратепе. На подъезде к границе нас ждал сюрприз. На расстоянии в полкилометра от таможни стоял мощный, укреплённый блокпост.
И нам пришлось свернуть на узкую дорогу между складов. Спрятав машины за ангарами, решили понаблюдать, что это за деятели и что они там делают. Я взял бинокль, и мне помогли забраться на крышу одного из складов. Следом забрался Мишка. Мы устроились поудобней и стали наблюдать. Сюрприз оказался неприятным, это были американцы. Пост был усилен двумя БМП «Бредли», стоящими в капонирах на флангах. На самом посту, справа и слева от дороги, стояли бетонные заграждения, в которых были установлены крупнокалиберные пулемёты Браунинга М-2. Сама дорога была перекрыта огромными блоками, установленными в шахматном порядке. Если проезжать, то придётся снизить скорость и обруливать их змейкой. Наблюдали мы долго. Некоторых, кто пытался проехать к таможне, возвращали, некоторых — пропускали. Но обыскивали самым тщательным образом. Зато те, кто ехал со стороны границы, проезжали беспрепятственно. До них американцам не было никакого дела. Всё стало понятно, всех впускать и никого не выпускать. Нас, вооружённых и с рязанскими рожами, хоть и бородатых, точно не пустят и попытаются задержать.
— Миха, что скажешь?
— Вован, тут и так всё ясно, не дадут нам уйти. Уверен, все возможные места пересечения границы они перекрыли не хуже, чем здесь.
— Тогда пошли вниз, пусть Рома с Харезом понаблюдают, а мы подумаем, что делать.
Я включил связь и произнёс:
— Ром, Харез, смените нас.
— Принял, — отозвался Роман.
Когда они забрались к нам, я отдал бинокль и дал Ц.У.
— Ром, понаблюдайте — кого пропускают, кого — нет. Чтобы знать, как проверяют документы и т. п. Харез, а ты смотри на номера машин, чтобы знать — Афганец пересекает границу или туркмен, или ещё кто. И как его проверяют, в общем, примечайте всё.
— Понятно, сделаем. Пару часов нормально будет? А то, дело к вечеру, надо подумать о ночлеге.
— Нормально. Потом спускайтесь, не дожидаясь.
— Хорошо.
И мы с Михой спустились вниз. Парни обступили нас, им не терпелось узнать, что мы там увидели. Пришлось подробно всё рассказать. Шакур, слушая внимательно, предложил идею:
— Волк, а давай мы проверим, пропустят нас или нет?
— Как ты хочешь это сделать?
— Да на вашей машине поедем с Батуром, скажем, что на таможне машину с грузом должны встретить.
— Что же, идея неплохая, попробовать можно, заодно посмотрите, какой шмон они устраивают. Только поаккуратней там, они люди нервные, а вы с оружием, могут и покрошить в винегрет.
— Мы не будем дёргаться, да и номера на УАЗе туркменские, посмотрим их реакцию.
— Хорошо, езжайте. Удачи вам, — сказал я и включил связь:
— Родной, смотрите внимательно, отправляем свою машину на пробу.
— Уверен, Волк? А может, не стоит? Как бы чего не вышло.
— Не паникуй, наши ребята аккуратные.
— Добро, наблюдаем.
Шакур с Батуром загрузились в «Буханку» и поехали к посту американцев. Я опять залез на крышу, хотелось самому посмотреть. УАЗ подъезжал к бетонным блокам на дороге, за тридцать метров до них им приказали остановиться. К машине направились четыре человека. Прикрывая друг друга, и держа на прицеле сидящих в машине, они встали так, что не перекрывали друг другу линию стрельбы и не мешали пулемётам держать на прицеле машину. Всё грамотно, как по написанному, и видно, что эти действия отработаны до мелочей. Один из солдат подошёл к машине и не опуская ствола своего карабина, приказал выйти их машины. Шакур, благоразумно оставил автомат в кабине, и вышел с поднятыми руками, с другой стороны выбрался Батур. Он тоже оставил пулемёт в машине и держал руки над головой. Их положили на землю, обыскали, забрав у Шакура АПС. И только после этой процедуры осмотрели машину. Не найдя там ничего интересного и опасного, нашим друзьям разрешили подняться. Долго что-то им объясняли, потом вернули пистолет и указали на пустырь, на котором уже стояла пара автомобилей. Шакур кивнул головой, и они сели в машину. Развернулись и поехали в указанном направлении. Припарковались возле двух пикапов и вышли на связь.
— Волк, Содику.
— Здесь, — откликнулся я.
— Нас не пустили, сказали, что можем дождаться свой груз здесь. Пришлось встать там, где указали, под прицел БМП.
— Оставайтесь там, чтобы не вызывать подозрений, и поговорите с соседями по парковке. Спросите у них, давно здесь так и кого пускают через границу.
— Понял, мы сейчас чай заварим и пригласим соседей, поговорим, доложусь.
— Добро, конец связи.
Больше нам на крыше делать нечего, могли только привлечь лишнее внимание, не дай бог стекло бинокля сделает блик, примут за снайпера и крандец. И мы спустились вниз, тоже разведя огонь и собираясь перекусить. Поев немного риса с остатками тушёнки, мы пили чай и размышляли что делать. Снова вышел на связь Шакур:
— Волк, Содику.
— На связи Волк. Содик, подожди, я отключу гарнитуру, чтобы все слышали, — отключил наушник с микрофоном, прибавив громкость на рации. — Говори, Содик.
— Поговорили мы с соседями, вам не проехать.
— Давай подробнее.
— Пропускают туда только тех, кто привёз грузы из Туркмении, и у кого есть документы, что он пересёк границу. Афганцев туда не пускают, только того, кто работает на таможне. Всех остальных либо возвращают, либо рекомендуют ждать на стоянке, где сейчас мы. Это началось недавно, четыре дня назад — нагнали технику, отрыли окопы и перегородили дорогу. Там ближе к таможне у них стоят палатки, ещё насколько БМП и бронеавтомобили. Я рассмотрел их эмблемы — скрещенные сабли, знаешь что это?
— Знаю — кавалерия, по-нашему мотострелки. Сколько их?
— Соседи говорят, человек сто двадцать.
— Понятно, рота кавалерийского полка. Откуда они здесь взялись?
— Пришли колонной из Калай-И-Нау.
— Ясно, значит, я ошибся. Эти будут покруче мотострелков, что-то типа нашего разведбата. Возвращайтесь, нечего вам там больше делать, — и, выключив связь, я достал спутниковый телефон.
— Вован, что ты собрался делать? — сказал Ромка, и на меня уставились несколько пар глаз.
— А что нам ещё остается делать? — спросил я у всех присутствующих. — Только и остаётся вооружиться, раздобыть транспорт посерьёзней и, не попадаясь в поле зрения американцев, постараться нагадить им, как можно больше.