— Прекрасная мысль, дружище, — кивнул Давид.
Народ расселся по местам. Во главу стола, как это принято по такому случае, посадили Деми. Тот чувствовал себя несколько неловко, ловя пристальные взгляды гостей, многих из которых он видел лишь раз в год — на день рождения. Юный волшебник никогда не чувствовал себя настоящим центром празднества. Мальчику всегда казалось, что поздравляют вовсе не его, а тень Герберта — ведь Демьен был так похож на отца.
Это не только раздражало мальчика, но и откровенно говоря злило. Он был не только тенью отца, но и еще жил в этой самой тени. Кто бы не посмотрел на мальчика, кто бы с ним не заговорил, все они пытались найти какой-то знак, какой-то символ того, что Король Рока продолжает жить в своем сыне. Но этого не было. Нет, Герберт Артур Ланс умер, закончился, прекратился, сдох, окочурился, сыграл в ящик, примерил деревянный макинтош, надел белые тапочки, заказал оркестр себе в дом, и выполнил еще сто и одну метафору смерти. Он ушел окончательно и безвозвратно, оставив после себя сына, слишком похожего на отца, чтобы хоть кто-нибудь заметил что он — Демьен Фауст ланс не свой отец!
Но звучали тосты, сыпались поздравления и каждый начинался так:
— Герберт Ланс...
— Твой отец...
— Великий музыкант Геб...
— Герберт...
— Ланс.
Ланс! Ланс!! Ланс!!! ЛАНС! Отовсюду звучала эта ненавистная Демьену фамилия. Её повторяли словно молитву, заученный псалом, обязанный принести людям нечто, чего они ожидают. Гости опять дарили гитары, микрофоны, пластинки, нотные тетради, словно ожидая что Деми сядет и выдаст какой-нибудь риф, а парнишка даже не умел играть на гитаре. Черт возьми, у него не было ни слуха, ни голоса! По ушам Деми не просто медведь прошелся, там табун лошадей джигу плясал!
А пальцы... У отца были изящные, ловкий, быстрые. Пальцы Демьена больше походили на какие-то сардельки. Слишком громоздкие, слишком неповоротливые, чтобы играть на любом музыкальном инструменте.
Но все эти напыщенные индюки и индюшки ждали что парнишка вскочит с места, подлетит к микрофону и превратиться в Герберта, заявив, что все прошедшие десять лет были глупым трюком. Им не нужен был Демьен, они желали видеть лишь Герберта. Одни скучали по другу, другие по приятелю, третьи по знакомому, иные по кумиру, пятые по символу, шестые по приятному собеседнику; члену покерного клуба; балагуру; неунывающему оптимисту; да черт возьми, они скучали по Проныре! Нет, никому из них не был нужен Демьен.
Виктор манерно постучав по хрустальному бокалу серебряной чайной ложкой призвал зал к тишине. Поднявшись, хозяин поместья ритуально прокашлялся, словно пародируя какого-то знакомого, а потом взял слово.
Он говорил долго, красиво и очень много. Деми почти не слушал — каждый год звучали почти одни и те же слова. Нет, де-факто речи не повторялись, но вот смысл-то не менялся. Демьена всегда призывали не посрамить фамилии и быть достойным своего отца. Но никто ни разу не пожелал превзойти его, словно это была такая недостижимая высота, какую жалкой тени не преодолеть и за тысячу жизней.
— ... так что мы решили, что раз уж тебе придется пропустить год в школе, то будет справедливым подарить палочку на год раньше, чем её получат остальные дети.
Демьен встрепенулся и неверяще уставился на опекуна. Виктор подмигнул и достал из за спины длинную коробочку, покрытую бархатом и украшенную золотистыми вензелями. Мальчик трясущимися руками принял подарок и тут же стянул шелковую ленту. Та картинно взмыла в воздух и медленно, словно танцующая змея, опустилась на пол.
Первыми захлопали опоздавшие дядя Джордж и дядя Фред с женами. Но они всегда опаздывали, задерживаясь в лаборатории где изобретали нечто такое, что непременно ассоциировалось у парня со смехом злобного гения.
Глаза парнишки засветились неподдельным счастьем, когда он увидел, что внутри лежит его волшебная палочка. Демьен еще не взял новую подругу в руки, но сразу ощутил, что она его примет. Вишневого цвета, не слишком длинная, блестящая свежим лаком, она была безумно красиво. Конечно, так думает о палочке каждый владелец, но этот орнамент в виде языков пламени, причудливым образом сплетающихся в узор ленточного дракона, был действительно красив.
Когда же пальцы сомкнулись на рукояти, будущий волшебник почувствовал нечто такое, чему невозможно подобрать описание. Возникло ощущение, будто парнишка встретил давно потерянного друга, с которым они искали друг друга чуть дольше, чем вечность.
Палочка выстрелила снопом ярко алых искр и потеплели. Гости зааплодировали, но их Демьен уже не слышал. Парнишка как-то странно улыбнулся. Эта улыбка, поверьте мне на слово, больше походила на оскал какого-нибудь бандита. На авантюрную ухмылку удачливого вора. Черт возьми, это была совсем не та улыбка, которая должна украшать лицо десятилетнего мальчишки!
В миг, когда палочка заняла свое законное место за поясом, в разуме юноши сформировалась безумная, отчаянная идея. Новая, но такая знакомая подруга отозвалась теплом, поддерживая своего нового, но такого знакомого товарища. Драконий браслет на правой руке чуть шевельнулся...
Той же ночью
Укрывшись в ночных тенях Демьен медленно двигался к своей цели. Поместье окутала вязкая, даже липкая тишина. Гости, оставив подарки, разъехались, разлетелись, «разтелепортировались» и «разкаминились», Крама уже во всю пускали пузыри, пребывая во власти ушлого Морфея. Лишь одно существо в этом доме не спало — Демьен Фауст Ланс.
Именинник пробирался к кабинету Виктора, где планировал сделать то, что могло бы изменить отношение людей к нему. Пока мальчик шел, подобно коту, выбравшемуся на охоту, не скрипнула ни единая половица, разбившая бы тишину на мелкие осколки. Пока он крался, не дрогнула штора, своим взмахом рискующая привлечь внимание какой-нибудь ночной живности. Пока юноша перемещался перебежками от укрытия к укрытию, его присутствия не заметили бы даже привидения, водись они здесь. Только два блестящих глаза, сверкающих во тьме, вот и все, что осталось от присутствия красивого мальчонки. Впрочем, у этого похода не было ни единого свидетеля чтобы отметить безусловно врождённый талант. Слишком криминальный, слишком опасный, но все же — талант. Талант, которым могут похвастаться самые известные воры, чьих имен мы даже не знаем. Ведь подлинно «известен» не тот, про кого написали книгу или сняли фильм, а тот, которого никогда не поймали и даже примерного фоторобота не составили.
Наконец юноша достиг пункта назначения своей короткой, но чертовски увлекательной вылазки. Бесшумно открылись обычно скрипучие двери и парнишка оказался в просторном кабинете. Здесь, кроме стола и трех кресел стоял лишь сейф и больше ничего. Данное помещение Виктор Крам использовал в качестве совещательной комнаты, где он обычно подписывал контракты с агентами и прочей шушерой, прилипающей к профессиональным спортсменам.
Целью юноши был сейф. Высокий, тяжелый, даже с виду неприступный — такой обычно использовали для хранения охотничьих винтовок или другого длинноствольного оружия. Крам, понятное дело, никаких пушек не держал. Здесь он прятал то, что для многих представляло нешуточную ценность. Ценность, которой коллекционеры дали стоимость в триста пятьдесят тысяч фунтов.
Да, вы не ошиблись. В сейфе лежала Малышка — единственная, бессменная гитара почившего Короля Рока. Её уже пытались украсть пять или шесть раз. От попыток не спасали ни подземные хранилища, ни стены Грингонтс, ни даже здравый смысл. В итоге Виктор перенес её в дом и нанял самую известную группу Ликвидаторов Проклятий, куда вошел даже Билл Уизли (еле сдерживающийся чтобы не высказать все, что он думает о предателе Герберте, но деньги, как говориться, не пахнут). Ликвидаторы поставили такую мощную защиту, что вот уже два года ни один вор не рисковал ради не самой большой награды, но очень громкой славы. Ни один, кроме того, кто еще даже не осознал себя как вор.
Демьен подошел к сейфу и сел напротив. Мальчик вынашивал этот план почти год. Если он сможет преодолеть защиту, если завладеет Малышкой, когда столько народу не смогло, то сможет доказать. Доказать всем, что он ничуть не хуже своего отца! Что он не сын Герберта Ланса, а Герберт Ланс его отец. В тени, в которой жил парень все это время, появиться проблеск солнца. Его собственного солнца.