О том, что последний раз я была председателем еще в колледже, пришлось скромно умолчать.
— Ого! — она явно была впечатлена. — Кстати, я — Го… ах, ну да. Ты уже знаешь.
— Авлониа Алекзандер Ронда. Можно просто Авла.
— Алекз… Это ж мужское имя!
— Так я им и не пользуюсь, — и очень не люблю о нем распространяться. Но, после того, чему я стала свидетелем, Гортензия заслуживала встречной искренности. — Родители ждали сына, — пояснила я как можно небрежнее.
— Я смотрю, здесь не одну меня совсем не ждали, а? — криво усмехнулась моя новая знакомая. — Не притворяйся, что не поняла суть моей семейки, а то я обижусь. Видела нашу мать? Так вот, она — единственное, что у нас общего. А нас, на минуточку, — семеро. И еще двое — на муниципальном кладбище. Ладно! — вдруг перебила она сама себя. — Давай-ка, я провожу тебя обратно на твой левый берег! Уже поздно, а в наших местах… тихо и спокойно. Как в могиле.
Места с приближением вечера и в самом деле выглядели все менее дружелюбно. Нет, никто никого не грабил в подворотне. Не доносились отголоски семейных драм из окон домов. Но и благополучием округа не веяла. Хоть бы какой-нибудь старик вышел на прогулку с собакой, или дети затеяли шумную игру! Но прохожие торопливо покидали улицы, казалось бы — безо всякой причины, ведь дождь в кои-то веки не просто стих, но прекратился совсем. Я мысленно одернула себя: безо всякой причины, если забыть о белеющей в сумерках громаде проклятых руин. А такое забыть, увы, невозможно.
— Детектив обнаружил еще одну загадку! — это звучало глупо, но спросить напрямую было бы просто невежливо. Надо хотя бы подготовить собеседницу.
— Ладно, давай свою загадку, — улыбнулась собеседница.
— Почему ты не переедешь отсюда?
Гортензия помрачнела. Несколько минут мы шли в полной тишине, и я уже начала придумывать извинения, когда она вдруг остановилась и обернулась ко мне:
— Думаешь, я не пыталась? Через час, максимум — несколько она объявится у меня на пороге вместе со всеми младшими и устроит сцену: "Как я посмела бросить ее, какая я неблагодарная, бла-бла-бла, впишите самостоятельно". Варианты — вернуться к ней, или оставить их всех у себя. В единственной комнате? С ее-то замашками королевы в изгнании? И потом, деньги все равно нужно давать, так уж лучше я сама прослежу за ними. Иначе к концу недели она задолжает всей округе.
— Но почему вы хотя бы не переберетесь подальше от проклятого храма?
Гортензия засмеялась так, будто я сказала что-то невероятно веселое. При этом лицо у нее было настолько невеселое, что сделалось неуютно и даже немного жутко.
— Может быть, потому что мы уже перебрались?
С изрядным опозданием до меня дошло, что защитить Гортензию перед Люути — весьма непросто. Речи быть не могло о том, чтобы она знала то, что узнала я. Перебирая всевозможные аргументы, отвечая на реплики невпопад, роняя с вилки картошку, я ждала, когда Гортензия появится в столовой, но она так и не появилась. Разговор опять завертелся вокруг нового правителя. В этот раз девушки не выдержали, ведь в газетах был напечатан портрет. Нынче Канцлеру икалось за то что он "какой-то старенький — сорок лет, кошмар!", "какой-то бледненький — не туманник ли, часом?" и "какой-то злой, ах, ну да, он же политик".
— А по-моему, он милый, — застенчиво сказала Мышка, покраснев по обыкновению. Люути бесцеремонно выдернула дешевую газету из ее рук, посмотрела и расхохоталась:
— Ну и дуры. Я по этой серой кляксе даже не могу понять, человек на картинке, или тролль, а вы — ста-а-аренький, бле-е-едненький… Видели его живого? Нет? А раскудахтались-то!
Трудно сказать, что почувствовали остальные, но лично мне захотелось поаплодировать. Все-таки она может быть не просто нормальной, но даже вполне разумной. К остановке омнибуса после работы мы пошли вместе.
На левобережном мосту Равенстена, почти у самых ворот, перегородив движение, стояла черная бронированная карета без окон. Не нужно было даже смотреть на опознавательные знаки — так может встать только полиция. Карету сопровождало внушительное конное подкрепление.
Боги, что могло случиться в замке?! И какой же, должно быть, опасный этот преступник!
Не одну меня интересовали подобные вопросы: поодаль, на мосту за шлагбаумом собралась толпа зевак. Я машинально отметила, что полиция не торопится их разогнать. А что, если преступник опасен магически? Возмутительная халатность!
— Пойдем, пойдем скорее отсюда, — я потянула Люути за руку.
— Погоди! — она вырвалась. — Ты только глянь!