Он стоял и ждал, пока швейцар закроет ставни в Марчмонт-Хаусе. Со своего места, он не мог слышать, как запираются двери, но ему было известно, что так будет сделано. Вскоре после этого швейцар погасит свет в вестибюле и коридорах.
Харрисон рассчитал время, зная заведённый в доме порядок. В эту ночь все слуги должны были находиться в постелях. Если бы хозяин с хозяйкой были на балу, некоторым пришлось бы бодрствовать в ожидании. Но хозяин уехал, а хозяйка не выезжала. Швейцар скоро задремлет в своём кресле. Остальные улягутся в кровати, наслаждаясь восхитительной роскошью нескольких дополнительных часов отдыха. Они будут спать как убитые. Их мог бы разбудить пожар или взрыв, но никак не что-то меньшее.
Будь он всё ещё управляющим, он бы бродил по коридорам, чтобы удостовериться, что мужчины и женщины спят отдельно. Он никогда не проявлял снисхождения к непристойностям такого рода. Забеременевших горничных увольняли без рекомендаций, виновные в их положении мужчины уплачивали штраф. Но Харрисон больше не возглавлял их, и герцог до сих пор не нашёл ему замену. Оставался только Томас, недавно возвысившийся до дворецкого и единственный, кто подходил на эту должность.
Все же Томас мог рыскать по дому, ревностно относясь к своему новому положению и желая выслужиться перед новой госпожой, демонстрируя своё усердие.
Харрисон подождал ещё немного, ища малейшего проблеска света.
Он ничего не увидел. Только темноту.
И когда он прошмыгнул через служебный вход, то услышал лишь знакомую тишину спящего дома.
Будучи мальчиком и юношей, Харрисон жил в Марчмонт-Хаусе на протяжении двадцати лет. Ему был известен каждый дюйм дома. Как управляющий, он ходил по этим коридорам поздно ночью. Он мог найти дорогу в любую часть здания даже с завязанными глазами.
Однако Дева Гарема могла переставить мебель. Разве не она передвинула стол в комнате для завтраков? Она вряд ли бы успокоилась на этом. Не желая рисковать споткнуться об неправильно расставленную мебель, Харрисон принёс с собой маленькую свечку, как он всегда делал во время своих ночных обходов.
Хороший слуга передвигается по делам ненавязчиво – желательно как невидимка. Чтобы быть уверенным в этом, Харрисон всегда содержал дом в прекрасном состоянии. Ни взвизгивающие дверные петли, ни скрипучие половицы не возвещали о переходе из одной комнаты в другую.
Он бесшумно дошёл до покоев герцогини Марчмонт. Горничные спят на чердаке, но камеристка её светлости, разумеется, занимала маленькую комнатку, рядом с её.
Харрисон поставил свечу на ближайший столик в коридоре и осмотрительно приоткрыл дверь, чтобы прислушаться. Храпа он не слышал. Не услышал он и движений Джарвис. Он оставил свечу в главном коридоре, скользнул в двери и подождал, пока глаза привыкнут к темноте коридорчика. Затем он двинулся дальше и нашёл дверь в комнату Джарвис. Открыв её, он с лёгкостью различил женский силуэт под простынями.
Без промедления и без единого звука Харрисон прошёл через её комнату, потом через будуар, где захватил маленькую подушку с кушетки. Он продолжил идти, двигаясь через гардеробную. В этих комнатах были большие окна, в отличие от комнаты горничной, и там было не так темно, к тому же его глаза уже приспособились. Он без труда нашёл дорогу к дверям спальни герцогини. В её комнате будет ещё светлее. Лунный свет проникает через шторы, и догорающие угли будут слегка мерцать. Вот и всё освещение, необходимое для выполнения его простой задачи. Харрисон приложил ухо к двери и прислушался.
Тишина.
У него был при себе хорошо заточенный карманный нож, но только на самый крайний случай. Действовать ножом было бы неаккуратно. Кровь чертовски трудно вывести с бархата.
Подушка подходит лучше всего. Удушение не оставит улик. Если он станет ломать ей шею, то оставит синяки. Всё же, он сделает это при необходимости, так незаметно, как возможно, как всегда поступает хороший слуга.
Харрисон открыл двери.
Он тихо прошёл по ковру к кровати и раздвинул занавеси.
Держа подушку обеими руками, он наклонился к фигуре человека под простынями.
Лежащий человек внезапно подскочил, и что-то ударило его в голову.
Он уронил подушку и повалился в сторону, на пол.
Харрисон лежал слишком тихо. Марчмонт тихонько выругался, поднимаясь с кровати Зои.
Ему следовало быть осторожнее. Он хотел взять этого человека живым. Он хотел видеть, как его повесят. Это была бы слишком лёгкая смерть для негодяя, пытавшегося убить Зою.
Вокруг него слуги выходили из мест, где они прятались. Один из них поспешил к камину, запалил огарок и начал зажигать свечи.