Похоже, только людей эта истинность не затронула. Хотя почему не задела? Они ведь тоже могут быть кому-то истинными.
Чикнутые правила, а боги этого мира нехило так намудрили со своими созданиями. Разве нельзя было сделать всё нормально и продуманно? Нафтыкают всякого в мир, а там вымирание, агрессия, неправильная работа, дурдом, одним словом!
Так, что-то в одной из фраз его монолога было… Что-то резануло мой слух. Что-то… точно!
— В какой-то момент ты разделил ипостаси, как на отдельные части. Разве они не связаны? — спросила я, желая уточнить этот момент.
Мужчина ненадолго задумался, а затем ответил, слегка склонив голову набок и пристально посмотрев на меня:
— И да, и нет. Звериные ипостаси существуют отдельно от человеческой. Все они живут в гармонии, пока не возникает диссонанс внутренних зверей. Если встречаются несколько истинных, одна из ипостасей пытается выйти на первый план и «очеловечиться». И только после этого может появиться новая личность. Это сложно объяснить.
Охренеть! Мне здесь только шизофреников еще не хватало! Не, ну это вообще нормально или где, или чего-то не догоняю? Так, ладно, подумаю об этом позже…
— И не надо так на меня смотреть. Глаза — лазеры, выкл — не «вкл», оке? — зло прищурилась я.
— Я нормально смотрю…
— В зеркало иногда смотри, а то, похоже, запамятовал, как это делается!
— Что же я должен там увидеть?
— Почему ты не ушёл, ты вот ради этого остался? Насколько я понимаю, рабская печать тебя не сильно сдерживает. По крайней мере, моя точно не сдерживает, — задумчиво проговорила я, задавая ещё один волнующий меня вопрос.
— Кто бы мне позволил… — уклончиво ответил он, усмехнувшись.
— Что ты имеешь в виду? — раздражённо спросила я.
— Неужели мне нужно говорить такие простые истины? — укоризненно посмотрел на меня мужчина.
— Да уж простите, что не настолько одарена, — саркастично ответила я и начала подниматься с кресла.
— Подожди. Гелия, я прощ… — взмахом руки я прервала его речь. Поднялась с кресла, показав, что разговор закончен, и вцепилась в него острым взглядом безразличия. Мужчина удивился, а затем опустил голову, понимая всё без слов.
— Не стоит, мне не нужны извинения, особенно если они неискренни. Это уже произошло, и ничего не изменить. Никогда больше не называй меня так, такое позволяется только семье и близким. Ты в этот круг не входишь, — поджала я губы и продолжила: — Готовься, скоро с тебя снимут рабскую печать, и вас всех отправят на другой континент.
Пока я говорила, уже направлялась в сторону выхода. Мимолетно смогла увидеть недоумение на его лице. Взор его резко поменялся с алого, придав очертания голубого цвета глаз. Я бы удивилась, но уже не удивительно.
— Почему? — спросил он, не ожидая ответа. Но у самого выхода я всё же решила ответить:
— Я не хочу брать ответственность за ваши жизни…
На выходе я вспомнила одну важную деталь и, слегка обернувшись, спросила:
— У него ведь есть дети?
Мужчина впервые был искренне шокирован, показав настолько ярко одну из эмоций. Его глаза искрились недоверием, а я, как наяву, видела его мысли о вариантах того, что можно сделать с семьёй обидчика по законам этого мира.
— За детьми следили. Я лично…
— Мне не интересно, кто, когда и где следил, — резко перебила я мужчину. — В этом мире я доверяю только себе.
— Ты хочешь крови? — слегка прищурился он, оценивающе блуждая по моей фигуре.
— О какой крови ты говоришь? Я похожа на вас? — спросила я, заломив бровь. — А-а-а, ты про кровь рода? — жёстко усмехнулась. — Хочешь сказать, я не имею права требовать?
— Имеешь, — вздохнул он и покосился мне за спину. — Но метаморфы не прощают…
— Слушай, метаморфы у тебя не прощают, а что насчёт других существ? Я не желаю слушать о вашей расе и о том, как вы заботитесь о своих детях. Именно ваша раса погубила множество существ, или это не так?
— С чего ты взяла, что за его поступки должны отвечать дети? Ты сейчас также приравниваешь всех под одного конкретно, — парировал он, вновь покрываясь алой пеленой.
— Не должны. Но я буду следить за ними. И буду лично контролировать каждый их шаг, и если мне что-то не понравится…
Я не договорила, так как более слова были ни к чему. Круто развернулась и, больше не обращая никакого внимания на мужчину, вышла из помещения. Я не могла сейчас спокойно к этому относиться, и надо было всё переварить внутри себя.