Вечером моя секретарша заявила об уходе. В глубине души я ее понимал. Мне пришлось задержаться допоздна, договариваясь с агентством по найму. В шесть зазвонил телефон. Это была Пэтси.
— Вы звоните мне или Жанет? — спросил я.
— Вам, — ответила она не менее сердито.
— Плаза 6-5000?
— Такого номера нет, и вы это знаете. Вы обманщик. Мне пришлось звонить Жанет в надежде, что из-за поломки меня соединят с вами.
— То есть как это — нет такого номера?
— Уж не знаю, что вы называете чувством юмора, мистер Абориген, но со мной вы сегодня нехорошо пошутили… Заставили прождать час и не пришли. Стыдно.
— Вы ждали час?! Неправда. Вас вообще не было!
— Я стояла, где мы договорились.
— Пэтси, это невозможно. Я ждал до половины второго. Когда вы пришли?
— Ровно в час.
— Вы, наверно, что-нибудь перепутали. Вы не представляете, как я сожалею.
— Я вам не верю.
— Ну что я могу сказать? Я думал, вы меня обманули. У меня было такое настроение, что, не выдержав, ушла секретарша. А вы случайно не печатаете на машинке?
— Нет. И не ищу работу.
— Пэтси, мы пообедаем вместе завтра, но на этот раз встретимся в таком месте, где нельзя разминуться.
— Не знаю…
— Пэтси, я прошу вас. Пожалуйста. И еще — почему вы сказали, будто номера Плаза 6-5000 нет?
— Его нет.
— А что же это стоит передо мной? Детская игрушка?
Она засмеялась.
— А какой ваш номер, Пэтси?
— О нет. Как с фамилиями — не скажу, пока не узнаю ваш.
— Но вы мой знаете.
— Нет. Я хотела вам позвонить днем, но на станции мне сказали, что такого номера не существует. Они…
— Они взбесились. Это мы обсудим завтра. Снова в час?
— Только не у входа.
— Хорошо. Вы говорили, что работаете за углом у старого здания Тиффани?
— Да.
— На Пятой авеню?
— Да.
— Я буду в час на углу.
— Смотрите…
— Пэтси…
— Да, Говард?
— Знаете, вы становитесь еще прелестней, когда сердитесь.
На следующий день дождь лил как из ведра. Я добрался до угла Пятой и Тридцать седьмой и прождал под ливнем от двенадцати пятидесяти до часа сорок. Пэтси не пришла. Я утешал себя мыслью, что она побоялась идти под дождем.
Я вернулся в контору и тут же спросил, не было ли мне звонков. Нет. В самом ужасном настроении я пустился в бар и стал пить, прерываясь раз в час, чтобы позвонить себе в офис. Однажды на меня нашло затмение, и я набрал Прескотт 6-3232. К линии подключился оператор.
— По какому номеру вы звоните?
— Прескотт 9-3232.
— Простите, но у нас не зарегистрирован такой номер. Вы, очевидно, ошиблись.
Вот и все. Я еще выпил и решил в последний раз позвонить в контору, Раздался гудок, и к телефону подошла Пэтси. Я не мог ошибиться.
— Пэтси!.. Что вы потеряли у меня в конторе?
— Я у себя дома. Как вы узнали мой телефон?
— Я не узнавал. Звонил к себе, а соединили с вами. Видимо, это перепутанные линии…
— Не желаю с вами разговаривать.
— Действительно, вам должно быть стыдно со мной говорить.
— Что вы хотите этим сказать?
— Послушайте, Пэтси, вы сыграли со мной недобрую шутку. Если не хотите встречаться, скажите прямо. Даже из мести заставлять ждать в такую погоду… Я промок до нитки.
— Промокли? Что вы имеете в виду?
— Под дождем, черт побери! Что еще я могу иметь в виду?!
— Под каким дождем? — удивленно спросила Пэтси.
— Только не надо издеваться. Он до сих пор идет.
— По-моему, вы сошли с ума, — тихо сказала она. — Целый день стоит прекрасная погода… Солнце.
— Здесь в городе?
— Конечно.
— Яркое солнце на углу Пятой и Тридцать седьмой?
— Почему Пятой и Тридцать седьмой?
— Потому что именно там стоит старое здание Тиффани! — в отчаянии воскликнул я. — А вы работаете за углом.
— Вы меня пугаете, — прошептала она. — Я… Пожалуй, мне лучше повесить трубку.
— Почему?! Что на этот раз?
— Старое здание Тиффани — на углу Пятой и Пятьдесят седьмой.
— Да нет же! Там новое!
— Нет, старое. Они переехали в 1945-м.
— Переехали?!
— Да. Там была такая ужасная радиация…
— Какая радиация? О чем вы говорите?!
— От бомбы.
Меня пронизала дрожь — и не от холода или сырости.
— Пэтси, — медленно проговорил я, — это слишком серьезно. Кажется, пересеклись не только телефонные линии… В каком вы районе?
— Америка-5.
Я взглянул в справочник, лежащий у телефона. Академия-2, Адрикатин-4, Атуотер-9… Никакой Америки-5 не было.
— Здесь в Манхэттене?
— Ну конечно, где же еще?
— В Бронксе, — ответил я, — или, например, в Бруклине.
— Не буду же я жить на территории оккупационных лагерей!
Я глубоко вздохнул.
— Пэтси, милая, как ваша фамилия? Нам лучше быть откровенными, потому что мы попали, по-моему, в нечто фантастическое. Меня зовут Говард Кемпбелл.
Я почувствовал, как она вздрогнула,
— Как ваша фамилия, Пэтси?
— Шимабара.
— Вы японка?
— Да. А вы янки?
— Да. Пэтси, вы родились здесь?
— Нет. Меня привезли родители с оккупационными войсками.
— Понимаю. Мы проиграли войну — там, у вас,
— Конечно. Это же история. Но, Говард, я здесь. Здесь, в Нью-Йорке. Это…
— Но у вас светит солнце, и вы сбросили атомную бомбу и стерли нас с лица Земли и захватили Америку. — Я начал истерически смеяться. — У нас разные истории, Пэтси. Мы живем в параллельных мирах.
— Говард, я вас не понимаю.
— Неужели вы не видите? Каждый раз, когда мир подходит к развилке, история идет по обоим путям. Где-то есть мир, где Колумб не открыл Америку… Существуют тысячи параллельных миров — рядом, один за другим, похожие друг на друга во всем, кроме одной частности, двух, трех… Вы не из моего мира, Пэтси, Я пытаюсь назначить свидание девушке, которая не существует — для меня.
— Но Говард…
— Мы аналогичны, но не похожи, здесь и там — телефонные номера, погода, война… У нас обоих есть Рокфеллер Плаза, и мы оба стояли там вчера в час, но так далеко друг от друга, Пэтси, милая, так невозможно далеко…
В этот миг в линию включился оператор:
— Ваше время истекает, сэр. Будьте любезны опустить пять центов.
Я полез в карман.
— Пэтси, вы слушаете?
— Да, Говард.
— Я звоню из автомата, а у меня нет мелочи. Попросите оператора записать в кредит на ваш телефон. Во что бы то ни стало надо держать линию. Мы можем больше не дозвониться друг другу.
— Почему?
— И у вас, и у нас ведут ремонт линии. Скоро они все наладят, и мы будем отрезаны навсегда. Пэтси, милая, попросите записать в кредит!
— Простите, сэр, — вмешался оператор, — мы не имеем права. Вы можете перезвонить.
— Пэтси, продолжайте мне звонить, хорошо? Звоните Жанет. Я возвращаюсь в контору и буду ждать там.
— Разъединяю.
— Пэтси, милая, как вы выглядите? Я…
Раздались короткие гудки.
Я вернулся к себе и пождал до одиннадцати вечера. Звонка не было.
Две недели я запрещал секретарше брать трубку и отвечал сам. Но всякий раз это оказывалась не она. Она не могла больше ко мне пробиться. Где-то — там или здесь — неисправность устранили.
Я не могу забыть Пэтси. Я не могу выкинуть из памяти ее голос.
Я никому не могу рассказать о ней.
Я бы не рассказал сейчас вам эту историю, если бы не отдал свое сердце чудесной девушке с точеной фигурой, которую увидел, когда сидел, слушая музыку, в Рокфеллер Плаза.
Alfred Bester. "Out of This World", 1964.
Перевод Б. Белкин, 1994.
Миры Альфреда Бестера. Том 4. Расказы. Рига: «Полярис», 1995