Мехтаб задохнулась от гнева. Да как он смеет называть её легковесной.
— До той ночи я не знала мужчину! — гордо подняла подбородок, смотря ему с вызовом в глаза.
Повисла пауза. Кот материализовался на столе, принюхиваясь к продуктам, но, казалось, его даже никто не заметил.
— То есть, — пытался подвести итог Стас.
— Ты мой первый мужчина, — щёки пылали, но наряду со стыдом она испытывала злость. Он не может так думать о ней, не должен. Она говорит правду!
Кот опрокинул кружку, и горячий чай быстрым потоком достиг края стояла, проливаясь на брюки Стаса.
— Чёрт! — подскочил мужчина, чувствуя боль. — Кокос! — схватил кота, отправляя на пол. Взял полотенце, пытаясь впитать излишнюю влагу.
— Не знаю, — покачал головой. — Наверное, вопрос глупый, но, учитывая, что вся ситуация идиотская, — он откашлялся и прищурил один глаз, — я тебя не разочаровал?
Мехтаб сделала громкий вдох, чувствуя, что краска снова заливает её лицо. Одно дело, когда он видит в ней свою жену, и совсем другое обсуждать именно с Мехтаб подобные вопросы. Будто она обнажила себя, и он знает, что ответы идут именно от Мехтаб.
— Нет, — покачала головой, смотря себе на руки. — Мне не с чем сравнивать, но наши… — искала слово, — ласки… были волшебными.
Стас провёл рукой по волосам, пытаясь скрыть неловкость. Он никогда не изменял жене, даже не смотрел в сторону других женщин, хотя были моменты, когда он мог переступить черту. Но он любил Аню. Теперь всё вышло из-под контроля, и, когда жена вернётся, ему придется признаться во всём. Но он же реально не знал! Даже предположить не мог!
— Мне надо на ул. Кирова, — внезапно сказала Мехтаб.
— Зачем?
— Те люди, что звонили мне, назвали её. Возможно, я найду ответы с ними.
— Это просто Анина работа, — отозвался Стас. — Но, если ты так думаешь, я отвезу тебя завтра. В любом случае её там ждут. Ты умеешь выставлять софиты и проектировать декорации?
— Я даже не знаю, что это такое! — испуганно посмотрела на него Мехтаб.
— Плохо, — задумался Стас. — Тогда тяни время, — единственное, что пришло ему в голову. — Иначе, когда Анька вернётся, она и тебя убьет, и меня. Потому что ты даже не представляешь себе, как она радовалась, что ее пригласили в "Мельпомену". Это лучший театр города.
Мехтаб вздохнула, раздумывая над его словами.
— Я сделаю всё, что смогу, — кивнула и посмотрела на кота. Надо понять в чём особенности хамелеона, потому что он тоже как-то связан с театром.
Глава 23
Они сидели в библиотеке, окружённые подушками и многочисленными книгами.
Аня вздохнула.
Чёрные брови Джалала вскинулись в ожидание вопроса, и мужчина отложил рукопись, сосредоточившись на девушке.
— Я так устала от айрана… и хочется кофе. Аза говорит, он портит цвет лица. И я…
Джалал фыркнул.
— О, Ясноликий, Ана́, — перебил, — думал, ты попросишь нечто такое, что я не смогу выполнить. — Принц щёлкнул пальцами, вокруг него появилась волшебная пыль. Дымка обволокла Джалала, мерцая пурпурными искрами. — Ты желаешь кофе… это такая малость…
Аня расширила глаза и прижала руку к груди. Когда колдовская пыль осела, перед ней появился расписной золотой поднос. Две фарфоровых чашки испускали дым, а запах кофейных зёрен насытил библиотеку. Рядом было блюдце, наполненное чак-чаком: сладостью, которую она так любила в детстве. Золотистое печенье было сделано в виде небольших шариков и приятно пахло мёдом.
— Угощайся, Ана́. — Принц наблюдал за девушкой, которая не спешила пробовать чак-чак. Он улыбнулся, глядя на то, как радуется Аня этой глупости, которая ничего ему не стоила. В серебряных глазах заплясали весёлые искорки, и мужчина потянулся к лакомству. Взяв шарик, поднёс к губам Ани. — Люблю чак-чак. — Прошептал Джалал, чувствуя, как его пальцев коснулись девичьи уста.
— Вку-у-у-усно, — протянула, наслаждаясь медовым сиропом, которым было пропитано угощение, не замечая, что принц смотрит на неё совсем по-другому. — Я обожаю чак-чак! Он напоминает мне о детстве… — Аня нахмурилась, вспоминая о маме, которая осталась где-то там в другом мире.
Улыбка принца стала ещё шире, когда услышал её признание о чак-чаке. Он наслаждался искренностью, которая делала её ещё привлекательнее в его глазах.
— Ты грустишь, Ана́? О муже? — как только последнее слово сорвалось с его губ, Джалал помрачнел: всё время забывал, что в её мире она принадлежит другому. Он продолжал смотреть на неё, пока та снова попробовала сладость, но уже сама, и пила кофе.
— Прости. Вспомнила о маме, — ответила Аня и грустно улыбнулась. — Давай вернёмся к тому, для чего мы здесь.