— Скажи, а откуда ты знаешь это всё? И Джереми. Как он с тобой связан? — спросила она. Крылатый навострил уши вновь: Жар быстро позабыла о нём, а может, просто утратила интерес.
— Я… не должна вам так много рассказывать, — вдруг сказала Жар и замолчала.
— Почему?
— Джереми сказал, опасно раскрывать чужим котам слишком много информации о себе. Кстати, меня, наверное, хватились? Я пойду потихоньку.
И кошечка резво поднялась с подстилки. Посмотрев на Ветряных ещё раз с подозрением и нескрываемым интересом, она всё же вздохнула, кивнула и исчезла в каменном туннеле.
Крылатый проводил её двуцветный хвост взглядом. Он посмотрел на Осеннецветик — та смотрела на выход долго, не моргая, и воин боялся даже предположить, что творится у неё в голове. Отчего её так заинтересовал друг Туманницы и эта непонятно как связанная с ним кошка? Откуда она знает о вере бродяг? Он смотрел то на неё, то на стены пещеры, то на тот уголок, где Цветинка тихо рассказывала Уткохвосту про пользу упражнений, то на Мышеуску, что перебрала все травы и теперь смешивала какое-то лекарство. Когда он наконец открыл рот, Осеннецветик быстро перебила его не начатый вопрос.
— Я не готова ещё говорить с тобой об этом. Пока не разузнаю точнее, — сказала она тем тоном, не терпящим возражений, какой был присущ и ей, и котам вроде Ветрохвоста или Легкокрылки. Она продолжила: — У меня есть одна действительно безумная догадка насчёт этой малышки, но племени она не касается, только меня лично. Пожалуйста, не проси меня рассказать об этом. Пока.
— Хорошо, — выдохнул кот и встал. Он отряхнул с себя пылинки и налипшие кусочки мха. Должно быть, снаружи начинается бдение: лучи, смотрящие в отверстие скалы, сменили свой цвет на золотисто-оранжевый и падали теперь куда более косо. Вечер. Он засиделся здесь. Крылатый посмотрел на силуэт Цветинки, едва видимый там, в глубине пещеры. Надо бы помириться с ней, но вопросы и размышления съедали все мысли, поэтому он решил немного повременить. Простившись с Осеннецветик и Мышеуской, он вылез наружу — туда, где предзакатное солнце освещало поляну, бродяги принимались за ужин, а племенные собирались небольшими кучками у тела. Крылатый ощущал в себе потребность кому-то рассказать всё, что узнал, услышал, увидел и придумал. Жизнь слишком запутана, чтобы разбираться самому. Он бы сказал Цветинке — но она была и так занята, к тому же обижена. Был ещё брат — но Завитой сейчас на нервах. А ещё был Рассвет, и именно он по странному стечению обстоятельств сидел сейчас в камнях.
Кот подошёл ближе, поздоровался, сел. Он думал, рассказать ли Рассвету обо всём подозрительном, о том, как он пытался найти мотивы бродяг, о том, как обижали Цветинку и, конечно, о странном разговоре Осеннецветик с Жар. Он пытался подобрать слова, чтобы мягко свести разговор к этому, но Рассвет догадался сам.
— Выглядишь так, как будто тебя что-то тревожит. Не хочешь поделиться? — спросил он, и Крылатый поддался этой дружеской фразе, отметая последние сомнения. Рассвет может помочь. Или, по крайней мере, выслушать и понять.
— На самом деле есть то, что хотелось бы с кем-то обсудить.
Комментарий к Глава 58.
Простите за задержки. Я стараюсь делать главы лучшего качества, и, надеюсь, не зря)
========== Глава 59. ==========
За те две недели, что бродяги жили в лагере Ветра, Крылатый вполне научился различать имена и лица, но всё-таки «соседи» оставались незнакомцами. Пустые звуки, пустые взгляды — он не мог сказать, что знает этих котов хотя бы так, как знакомых из чужих племён. За исключением, может быть, двух или трёх из них. Бродяги были странными. Их повадки, обычаи, разговоры были странными.
Самым бесполезным и подозрительным занятием Крылатый считал начавшиеся почти сразу после смерти Крикливого сборища — назвать их красивым, таким важным для племенного кота словом «собрания» не поворачивался язык. Лёд не проводил церемоний. Он просто собирал вокруг себя всех и общался с ними — пытался, по крайней мере. Когда он спрашивал, как охота — его прихвостни дружно начинали расписывать ему, какую жирную мышь сегодня поймали и как жаль, что племенные — при этих словах они обычно неодобрительно косились на хозяев — не умеют как следует ловить рыбу в ручье и белок в роще. Ветряные обычно молчали. Ни одной стае, ни второй, казалось, соседство не нравится — но Лёд зачем-то пытался объединить их, и в этом дружелюбном, спокойном коте Крылатый всё никак не мог узнать того, что в самом начале чуть не убил Осеннецветик. Он был вообще не уверен, что это тот же кот. Только иногда возникающее чувство угрозы напоминало: это всё ещё Лёд, и он всё ещё опасен не меньше Ивы. Странно было и то, что сама Ива не показывалась так часто с тех пор, как убила старейшину. Обычно она сидела на камнях либо же уходила гулять в пустоши, но никто не подходил к ней, кроме её собственного брата. Крылатый пробовал подслушать, но вожаки перестали обсуждать что-то важное во время нахождения в лагере, и всё, что он узнал — каковы на вкус белки из глубины рощи.
И вот сейчас, спустя половину луны, он всё ещё сидит в лагере, ничего не предпринимая. Всё так же ходит на охоту в сопровождении. Так же пытается понять. Жаркое в последние дни солнце высушило недавние лужицы, цветы подняли головки, и, кажется, прошло совсем немного — ведь дни совершенно одинаковы.
— Крылатый, — его окликнули. Он прекрасно понимает, чей это голос, но прежнего желания подбежать к Молнезвезду нет уже давно, и он плетётся едва-едва. Крылатый знает: если его зовёт Молнезвёзд, значит, его ставят в патрулирование. Так оно и оказалось. Предводитель кивнул коту в знак приветствия, но воин не стал отвечать. — Возглавишь патруль к Реке сейчас? Возьми с собой Мятлолапку и Сизокрылую, они совсем засиделись в лагере. И Волколапа — он подойдёт через минуту.
— Кто пойдёт с нами? — спросил кот. В любое другое время он бы порадовался тому, что ведёт патруль, но сейчас это не имело никакого значения. Интересно, кто из бродяг будет сопровождать патруль на этот раз? С этой мерой воин уже смирился, как и с совместной охотой.
— Мрак пойдёт, — Молнезвёзд на всякий случай кивнул в сторону массивного тёмно-серого бродяги, но Крылатый помнил имя того. Длинная шерсть на морде и слегка седые усы делали кота похожим на мудрого старейшину, но внешность, как водится, обманчива. — Собирай котов, я его предупрежу.
Крылатый только вздохнул в ответ. Он повернулся к норе — солнце, уже клонящееся к горизонту, перестало бить в глаза и мирно легло лучами на утесниковый туннель. Мятлолапка дремала прямо в кустах: он легонько толкнул кошечку лапой, и та подскочила.
— Уже патруль? — услышав, что идёт на границу, переспросила она и посмотрела на небо. Крылатый тоже взглянул — небеса медленно становились глубже, синее, но этого нельзя было заметить, только почувствовать. Он кивнул.
— Пожалуйста, позови Сизокрылую.
Он посмотрел вслед серому хвостику и зачем-то фыркнул в усы. Затем повернулся, оглянулся и пересёк поляну, чтобы оказаться перед целительской. Он привычно просунул голову внутрь, а после залез полностью.
Их недавние обиды с Цветинкой быстро разошлись сами собой, но Крылатый усвоил урок. Он по-прежнему поддерживал подругу, но не принимал её за беспомощного котёнка. В конце концов, она и не мала. Если подсчитать, окажется, что её братья без полутора лун воители — были бы. Кошка тоже его простила, и теперь они виделись чаще. Изнутри слышались разговоры — окрепший, достаточно бодрый голос Осеннецветик и звонкий голосок Жар легко сплетались в одно. Не слишком ли часто они стали общаться? Он проник в пещеру, и все присутствующие дружно обернулись, но, увидев знакомую морду, расслабились. Уткохвост вылизывался, Мышеуска собирала несуществующую паутину и пыль по углам, Цветинка дремала — обыденное зрелище. Даже слишком обыденное. Нормальное, будь это привычная жизнь, и смиренное в условиях нынешней жизни.