— Осеннецветик, твоя рана, кажется, практически зажила, — заметил кот, приближаясь к глашатой и бродяжке. Жар поздоровалась, но он не стал отвечать. Глашатая кивнула, однако, как заметил воин, не слишком уверенно. В последнее время она стала слишком много сомневаться, и только в пустых беседах с Жар раз в несколько дней её мордочка прояснялась, отчего Крылатый сперва чувствовал подозрение и недовольство, а теперь — только усталость.
— Ещё немного, и буду здорова, — ответила она и похлопала хвостом рядом с собой. — Присоединяйся?
— Нет, я сейчас в патруль, просто навестить заглянул, — он подошёл к Цветинке и мягко коснулся носом её макушки. Ученица так же мимолётно ткнулась ему в шею, не открывая глаз. Привычка скрывать чувства при других никуда не делась, поэтому Крылатый не стал больше касаться подруги, а просто сел рядом и позволил полусонной кошке опустить голову.
— Привет, — прошептала она.
— Привет. Вы так и не ходили к Лунному Озеру?
— Нет.
— Ясно.
Он ещё немного помолчал. Мысли не лезли в голову, а не особо тихий рассказ Жар о каком-то кролике только ещё больше сбивал его.
— Жар, можешь потише? — как будто угадав его настроение, попросила Осеннецветик. Кошечка ойкнула.
— Прости, — она сделала паузу, а потом заговорила снова не менее воодушевлённо. — Эй, а хочешь, расскажу тебе маленький секрет? Никто из ваших котов его не знает!
— Ну давай.
— Меня на самом деле зовут не Жар, так меня назвал Лёд, — сказала бродяга таким тоном, будто выдавала важнейшую тайну. Может, так оно и было? — Изначально меня звали Теплуша.
— Как, прости?
Крылатый повернул голову и уставился на мордочку Осеннецветик. Кошка больше не была спокойной. Она подалась вперёд и расширила зрачки, будто услышала что-то совершенно невероятное. Её хвост вытянулся в струнку. Что?..
— Теплуша, — повторила бродяжка, тоже обескураженная такой реакцией. — А что, тебе не нравится?
— Нет, это прекрасное имя, — покачала головой кошка и вернулась в прежнюю позу, но кот видел, что она не успокоилась. Уж слишком затуманенным был её взгляд и слишком часто начал подрагивать кончик хвоста. Он хотел спросить, в чём дело, но снаружи его позвали. «Патруль».
— Простите, мне надо идти, — торопливо сказал Крылатый, ткнулся носом в ухо подруги и выскользнул наружу. Он не понимал. Услышанный краем уха диалог совсем не способствовал его мыслям, а только сбивал их в сторону странного отношения Осеннецветик к Жар, то есть, к Теплуше.
Путь до границы Крылатый почти не помнил. Зачем запоминать то, что всё равно уже давно изучено и не представляет ни интереса, ни пользы? Только завидев впереди ивы Речного племени, он обратил внимание на соплеменников. Таких же апатичных и отстранённых, как и он сам. Сизокрылая шла рядом с Волколапом: оба не говорили ни слова, но пытались держаться вместе и одновременно на расстоянии. Мятлолапка скакала с другой стороны от бурого оруженосца — иногда она ускоряла шаг, чтобы догнать патруль, и тогда выражение её мордочки становилось горько-упрямым. Мрак брёл по холмам на расстоянии взгляда.
«Что с нами всеми произошло? — подумал Крылатый, пытаясь отыскать в себе или других хоть каплю живости. — Почему даже какие-то вроде как важные и интересные вещи, как тот разговор Осеннецветик и Теплуши, который я только недавно услышал, не вызывают во мне никакого отклика, как раньше? Почему всё будто в тумане? Как будто ничего и не происходит, а только мелькает мимо? Неужели мы угасаем? Может ли получиться так, что мы потеряем любое желание жить, как хотим и как стремились?»
— Привет, соседи! — крикнули с той стороны, и Крылатый повернулся к границе. Речные воительница и оруженосец шли к ним: непохоже было, чтобы эти двое составляли патруль, так что кот предположил, что они тренируются. Он помнил их слишком смутно, но всё равно поздоровался — скорее по привычке. Речная, рыжая с белым кошка, уставилась на них с интересом. — Патруль? Так рано?
— Да, — просто ответил кот. Соседка немного посмотрела на них, но, похоже, угадала настроение патруля. Крылатый двинулся дальше, от пастбища к озеру, но Речные вдруг пошли за ними — на расстоянии, конечно, но рыже-белая семенила параллельно границе так же, как и Ветряные. Её оруженосец скакал следом, поглядывая на молчаливых спутников. Он что-то тихо зашептал воительнице, но та покачала головой. Крылатый оставил метку, и Волколап сделал то же самое.
— Эй, а можно спросить… — наконец сказала Речная, и Крылатый приподнял голову. Она остановилась. — Что с вами всеми такое?
— В каком смысле? — Волколап вдруг ответил, и Крылатый, услышав его басовитый голос, посмотрел уже на оруженосца. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. Мрак наблюдает за ними. Могут ли они сейчас рассказать этой кошке правду? Поверит ли она им? Вдруг это шанс?
— Вы вялые, а ещё… как бы сказать… — она помялась на месте. Сизокрылая тоже напряглась — Крылатый это видел так же отчётливо, как то, что Мятлолапка не осознаёт ситуации в полной мере.
— Что такое, Зяблинка? — спросила Сизокрылая. Так вот как имя этой приставучки.
— От вас пахнет по-другому.
Крылатый застыл на секунду. Сказать или не говорить? Попросить помощи или сойти за идиота? Что может сделать эта воительница? Поможет ли Искрозвёзд чужому племени, учитывая, что никогда не интересовался чужими делами?
Он слишком много думает.
— Ох, вы об этом? У нас гости в лагере, — пробасил Волколап, и Крылатый вздрогнул. Сквозь странную усталость просочилась неминуемая тревога. Он перебил оруженосца.
— Вообще-то, это не совсем гости. Это бродяги, они…
— Проходили мимо наших земель и попросили у нас приюта на некоторое время, — закончил Волколап совершенно спокойно. Мордочка Зяблинки прояснилась, и она закивала.
— Ох, точно! Вы же любите так делать. Когда у вас в последний раз кто-то гостил? Сколько времени прошло!
— Да, чужаки давно не проходили через наши земли, но мы чтим традиции предков и оказываем приём любым странникам, — Крылатый изучал взглядом чёрную полосу на спине Волколапа. Он переглянулся с Сизокрылой: её взгляд метался от сына к ведущему патруля. Мятлолапка открыла было рот, но Волколап не давал никому сказать ни слова. — Их немного, всего несколько котов. К тому же они предложили нам помочь с лисами, потому что знакомы с их повадками.
— Как здо-орово, — протянула Зяблинка с толикой уважения, пока её ученик ловил на своей территории бабочку. — Эх, нам бы таких гостей! А то всё одно и то же, никаких изменений… А чего тогда вы все такие недовольные?
— Скажем, не все из нашего племени любят гостей, — Волколап прижал уши в извинительном жесте. Крылатый захлопнул пасть. Теперь всё напрасно.
Пока Волколап продолжал врать, не моргнув и глазом, кот стоял, понимая, что позволил загнать себя в тупик. Конечно, выкладывать все подробности захвата было бы не лучшим решением — Искрозвёзд мог бы помочь, но потребовал бы вернуть должок, и проблем у племени Ветра стало бы ещё больше. Но свести всё к искусно продуманной сказке, в которую будут верить теперь как минимум Речные…
«Если я попытаюсь возразить, он скажет, что я просто не люблю гостей и не понимаю традиций. С Сизокрылой то же. Про Мятлинку и говорить не надо. Лисье дерьмо…»
Зяблинка вдруг стала удаляться: Волколап попрощался с ней, и воительница побежала ловить своего оруженосца. Крылатый уставился на соплеменника.
— Волколап… Что же ты делаешь? — спросил он, и оруженосец отвернулся. Он попытался поймать взгляд матери, но от Сизокрылой волнами расходилось горькое недовольство. Мятлолапка недоуменно смотрела на кота снизу вверх.
— Волколап, почему ты не сказал им, что нас обижают? Может, Речные помогли бы!
— Прости. Так надо было, — бурый легонько погладил хвостом кошечку, и та тихо замурчала в ответ.
— Ну Волколап… Всё-таки ты переврал немножко. Не надо так делать!
— Пойдёмте в лагерь, — прервала их Сизокрылая, и Крылатый кивнул. Спорить с кошкой не хотелось, тем более, что её когти остервенело рвали траву. Воин просто поставил последние метки, кинул взгляд на родное озеро, блестящее под оранжевыми лучами, и повернул назад.