— Тихолапка!
Он коснулся носом её маленького носика и улыбнулся. Тихолапка ответила ему тем же. А ведь он мечтал взять её в оруженосцы!
Наконец солнечный диск скрылся, и свет, окружавший предводительницу, сменился на синий воздух сумерек. Любимое время дня Крылатого. Звезды ещё не высыпали, и он полюбовался светящимся на горизонте голубым небом.
— Осталось последнее, — он вздрогнул, вспомнив, что всё ещё идет собрание. — До восхода луны я обязана назначить нового глашатая, и здесь мне не пришлось даже думать. Вы все знаете этого кота, как отлично проявившего себя лидера и воина, способного в трудную минуту найти лучшее решение.
Крылатый посмотрел по сторонам. Скорее всего, кто-то из кружка или из тех, кто был с ней в туннелях. Может, Сизокрылая или Морошка? Хотя нет, она сказала «кот». Рассвет? Было бы здорово. Так он думал, но вдруг заметил, что взгляды многих соплеменников — и Осеннецветик тоже — устремлены на него самого. В голове промелькнула сумасшедшая мысль, давняя честолюбивая мечта. Неужели..?
— Крылатый, согласен ли ты взять на себя эту роль?
Он встал. В груди защекотало, как будто там сидел маленький мотылёк, потом, после осознания, этот мотылёк начал биться о рёбра громадными крыльями. Кот выпрямился и поднял подбородок, не в силах сдержать смущенной улыбки.
Медоцветик и родители смотрели на него с гордостью, Рассвет и Завитой — с радостью, Морошка — с усмешкой. И ни у кого не было сомнения на морде. Конечно. В глубине души он всегда знал ответ на этот вопрос.
— Да, — он выпрямился и повторил, твёрдо и уверенно: — Да, я готов!
— Тогда я назначаю тебя моим помощником и преемником. Пусть твой путь больше не омрачится тьмой. Пусть наша жизнь, — её голос взлетел куда-то в небо, поднялся на ноту выше, — отныне будет простой и счастливой, и да будут к нам милостивы звёзды!
— Поздравляю! — Медоцветик почти накинулась на Крылатого, когда кончилось собрание. Завитой пихнул его в бок с другой стороны. Рассвет закивал.
— Ты заслужил это!
— Спасибо, — попытался сказать он, но всё больше котов из кружка и вообще подходило поздравить, и его почти понесли в общий круг — праздновать победу свежей дичью.
Одна за другой вспыхивали звёзды на ночном небе, и лучи луны осветили поляну, полную счастливых, живых котов. Они смеялись, болтали, подтрунивали друг друга и весело пихали лапами. Никто не вышел из общего круга: и котята, и молодые, и старшие сидели бок о бок, лакомясь кроликами и мышами, рассказывали истории, делились планами и просто радовались. Новоиспеченных воинов, оруженосцев и глашатая окружили вниманием, и всё ещё слышались советы и пожелания удачи. Их голоса доносились до самого небосклона, и где-то там, быть может, их далекие предки смотрели вниз, на землю, так же гордо и счастливо, как они, улыбаясь.
========== Эпилог. ==========
«Список на Совет — есть, патрули на завтра — есть, коты на чистку лагеря — есть. Вроде всё», — мысленно отметил Крылатый и прислонился к Скале спиной. Работа глашатого никогда не была простой, но ему определенно подходила. К тому же, будни скрашивала ученица. До этого дня.
Чёрная с серыми полосами фигурка Молчуньи почти терялась в сумеречном свете. Кот видел, как она переминается с лапы на лапу и теребит свой хвост. Наверняка ей жутко подумать о ночном бдении, не то что заступать на него. Минута — и кошка поймала его взгляд, посмотрела в ответ и подошла.
— Волнуешься? — улыбнулся Крылатый. С церемониями или без, это была его ученица. Даже если она уже воительница, этого не отнять. Поэтому и сама Молчунья охотно ответила:
— Есть немного. Но со мной будет Клеверница, так что всё хорошо. Все-таки повезло, что сегодня тепло и сухо…
— Это точно, — он посмотрел вверх. Ни облачка. Юные Листья, особенно в начале, не каждый день баловали погодой. Он вспомнил недавнюю бурю: тогда дождь и ветер порушили часть ограды между норой и спальными местами воителей. Теперь то место было полно всяких щепок и веточек, но Ветряные уже начали убираться. В конце концов, что такого? Всего-то стена.
— Не могу поверить, что больше не ученица, — заметила Молчунья. — Даже после испытания и посвящения… Это ненормально?
— Это то, что чувствует каждый новый воитель. Не беспокойся.
— И ты тоже?
Крылатый сделал паузу. В памяти всплыло: толпа котов, поздравляющих его и Пшеницу, и она сама рядом — счастливая и беспечная. Потом — ночь бдения, холодная, но совершенно особенная.
— И я. Может быть, Пшеница не ощущала этого, но я — да.
— О, Пшеница… Твоя сестра, верно? И мамина с папой подруга… была.
— Не помнишь её?
— Не совсем. Но мама рассказывала, что Пшеница была хорошая.
Крылатый вздохнул. На небе загорались звезды — крохотные осколки жизни на чёрном полотне. Серебряный пояс ещё не проявился полностью, но кот мог легко найти его по памяти.
— Да, она была хорошая. А теперь вы — новые воители, и вы будете лучшими. Я думаю, тебе пора. Удачи.
— Да, — она встала и решительно выпрямилась. — Спасибо!
Он проводил её взглядом. Клеверница с Подсолнечником ещё болтали, и золотистый слегка подпрыгивал на месте. Но вот Молчунья сказала им что-то, и парочка быстро ткнулась носами, а после Подсолнечник ушёл. Сёстры заступили на ночное бдение.
Он помнил Молчунью ещё той маленькой кошечкой Тихолапкой, которую посвятили сразу после Нашествия — так они теперь звали события того сезона Зелёных Листьев. Тогда она очень волновалась, и, когда утром впервые пошла на тренировку — обход территории — вместе с сестрой и наставниками, молчала даже больше обычного. Через несколько дней Крылатый нашёл её, плачущую от того, что у неё болит живот и она всё никак не может пойти и сказать ему, что не пойдёт на первую охоту. Тогда он отвёл её к Медоцветик и сидел до тех пор, пока её живот не прошёл. Наверное, с того дня и появилась их связь — связь между наставником и ученицей, прочная, неразрывная. У Сизокрылой с Клеверкой с самого начала пошло хорошо, хотя с сыном своей наставницы она, видимо, больше любила проводить время.
Что-то завозилось позади, и Крылатый обернулся, пытаясь найти источник. Тут же рядом появилась серая голова, и Мятлица вытащила из укрытия маленькую кошечку песочного цвета. За ней уже сам выбрался её братишка такого же окраса, пряча глаза. Королева вздохнула.
— Волчий Клык! Я их нашла! — крикнула она в темноту, а после повернулась к детям. — Ну что такое? Теперь вы сбегаете перед сном и донимаете нашего глашатого!
— Прости, — пискнул Колосок.
— Они мне не мешали, честно, — сказал Крылатый, но Мятлица продолжала строго смотреть на Горчинку, пока и она тоже не буркнула:
— Прости, — и тут же добавила: — Да вы просто хотите, чтоб мы были такими же скучными, как Травушка с Закатушком! Или как Лопухолап!
— Они, в отличие от тебя, хотя бы не так сильно заставляют волноваться и чуть-чуть слушают старших, — Волчий Клык появился и подхватил дочь за шкирку. — Крылатый, прости за беспокойство. Ты же знаешь этих котят.
— А я не хочу спать, я хочу сказку про бродяг! — но Колоска тоже подхватили, и Мятлица кивнула Крылатому.
— Будет тебе сказка, — услышал кот её ласковое ворчание через пару мгновений и усмехнулся. Мятлица и Волчий Клык, должно быть, просто отличные родители, раз умудряются воспитывать всех четверых в таком относительно молодом возрасте. Крылатый помахал кончиком хвоста Горчинке, а та скорчила рожицу в ответ.
Взошла луна. Её почти круглый светлый диск осветил лагерь, готовящийся ко сну. Всё ещё тут и там сидели коты группками иди парочками, но один за другим они покидали поляну, желая остальным спокойной ночи. Под лунными лучами их серебристые спины похожи были на небольших рыбок — подумав так, Крылатый уже не мог не представить, как большая-тяжëлая рыба Легкокрылка плывёт в нору. И тут же одернул себя: ну, ещё над старейшинами смеяться не хватало. Развидеть всё равно было сложно, и, когда проплывающая мимо Морошка обратилась к нему, глашатай чуть не подлетел на месте.
— Спокойной ночи, Крылатый! — она ускорила шаг, нагнала Одноцвета. Тот тоже обернулся и кивнул.