— Скажи же, они с Морошкой прямо-таки парочка! — пестрая Канарейка весело сощурилась, — только Одноцвет не признаёт!
— Да никакая мы не парочка, — пробурчал кот в ответ. Он выглядел ужасно смущённым. Похоже, его пытали уже довольно долго. Ночница молчала, и узнать её мысли по этому поводу не удалось.
— Да ладно? — хмыкнула ученица. — Да чего ты боишься! Морошка прекрасная кошка, наверняка она тебя не отвергнет, если скажешь ей прямо!
— Кто что скажет? — как говорится, вспомнишь лучик — вот и солнышко. Рыжая с белым мордашка появилась на выходе, и воительница прошла к ним, усаживаясь и приглаживая шерсть языком. — Ужас как холодно снаружи! Нет, ну вы были на пустошах?
— Да ничего такого… — начала Ночница.
— Скажи, Одноцвет тебе нравится? — выпалила Канарейка, перебив. Черная воительница обиженно посмотрела на соплеменницу, но та даже не заметила, продолжая впиваться взглядом в Морошку.
— Нравится? — кошка повернулась к черно-рыжему коту, который съёжился у стены, дрожа от смущения. — А, ну да. Я его люблю. А ты меня любишь? — она пытливо уставилась на Одноцвета, который, казалось, потерял дар речи на секунду. Пшеницелапка просияла. Как это романтично! Морошка, как всегда, бесстрашная и прямая, только что открыто призналась в любви, и кот просто не мог ответить ей отказом. В конце концов, все давно заметили, как он смотрит на рыжую воительницу, как и она сама. Даже Рассвет с Буревестником прислушались, забросив недавнюю беседу.
— Я… э… ну это… да, я тебя тоже люблю, — выдавил он, косясь на Канарейку с Ночницей. Морошка улыбнулась, и кот воодушевленно повторил: — Я тебя тоже люблю, просто не хотел говорить этого при свидетелях!
— Да, я так и думала. А вы все, действительно, хватит приставать к моему коту! Пошли лучше поохотимся, — и она как ни в чем не бывало вытолкала счастливого кота наружу. После просунула морду обратно, показала язык сплетницам и скрылась.
— Да… Вот это смелость, — вздохнула Ночница, мечтательно прикрыв глаза. Пшеницелапка хитро улыбнулась. Подругу она собиралась сводить с Буревестником, так что ей тоже придется через это пройти! Наблюдая за черной, ученица подмечала, что та слегка проявляет интерес к её наставнику. Может, что-то и получится. Вот и сейчас она что-то тихо заговорила, обращаясь к коту.
— Рассветик, а пойдем тоже погуляем? — раздался сладкий голос Канарейки, полный надежды. Рассвет что-то проворчал в ответ.
— Пшеницелапка, может, потренируемся? — окликнул наставник. — Ты очень мало тренируешь боевые приемы!
— Не, давай не сегодня, — она помотала головой. Не хватало ещё возиться в слякоти! Где-то внутри совесть пыталась донести до кошки, что тренировки ей очень даже нужны, чтобы стать воительницей и уметь защищать своё племя, но Пшеницелапка легко отмахнулась от этого голоска, как от назойливой мухи.
— Как твой наставник, я обязан выучить тебя всему, — кот глянул мельком на Ночницу, а после снова на золотистую кошечку, и голос его стал строже. Ну все ясно, выделывается.
— Ну-у… Давай попозже. А ты пока поохоться или погуляй… Да вот хоть с Ночницей, — она зевнула, но усилием воли подавила внезапное желание спать и уставилась на Буревестника. Он смущённо посмотрел на Ночницу, а кошка уже встала, готовая идти хоть куда.
— Ну, можно, но тренировки тоже важны!
— Я потом потренируюсь, обещаю. Просто пока вам лучше будет идти, — кот и кошка заколебались. — Честно, так будет лучше! Да и я найду полезную работу в лагере.
— Ладно, — с запинкой ответил Буревестник. — Пойдем, Ночница?
— Идём! — улыбнулась та, развеивая его сомнения. Оба вышли. Теперь в палатке оставались только Пшеницелапка и Рассвет — Канарейка уже успела уйти. На какую-то секунду повисло молчание, а затем кот улыбнулся.
— Ты что, решила свести их вместе?
— Именно так! — весело ответила кошечка. — А ты всё не даёшь Канарейке к тебе подступиться?
— Знаю я её, — кот внезапно сник, то ли смутился, то ли вспомнил что-то. — В любом случае, она мне не нравится, и я не хочу попусту обнадёживать её.
— Ну, твоё дело. Я пойду на поляну! — кошечка на прощание ткнула воителя лапкой в бок и вылезла наружу.
Теперь оставалось только найти заделье. После увиденной сцены тянуло на романтику, невольно даже вспомнился Пересвет. «Нет-нет, с ним точно всё кончено!» — сердито подумала Пшеницелапка, обрывая собственные мысли. Не хватало ещё снова влюбиться в этого… этого предателя! Нет, нужно найти себе занятие, которое не будет сильно напрягать, скажем, залатать палатку или посмотреть за котятами.
Снаружи начинался дождь, один из тех назойливых дождей, которые могли тянуться по нескольку дней. Капли, почти незаметные, касались шкуры, и от этого было противно и мокро. Кошка поёжилась. Ей послышались крики за стеной лагеря. Неужели кто-то подрался? Вот кроликоголовые, им потом прилетит от Осеннецветик только так… Но крики оборвались, а через минуту со стороны выхода донёсся сильный запах какой-то травы, смешанный с кошачьим — непонятным, незнакомым. Пшеницелапка собиралась было крикнуть «Чужаки», но на поляне показался патруль. Рассыпчатая, Песчаник с Лазолапкой и Ласка. Мама постоянно оглядывалась и боязливо вертела головой. А между ними шёл кот. Довольно крупный по сравнению с щуплыми Ветряными белоснежный незнакомец. Почему-то возникло ощущение, что его кошечка уже видела. Густая, как у Грозовых или Речных, шкура кота была во многих местах покрыта ещё свежей грязью и смята, на плече повис сухой листочек, но зелёные глаза живо оглядывали поляну. Кот переминался с лапы на лапу, и Пшеницелапка отметила, что и лапы у него, должно быть, довольно сильные, хоть и недлинные.
— Молнезвёзд! — крикнула Рассыпчатая. — Иди сюда, это срочно!
На поляне показались немногие коты, которые не были заняты. Даже Сизокрылая высунула голову, удерживая котят внутри лапами. На мордах соплеменников явно читалось смятение и гнев. Послышался звук со стороны Скалы; но то был не предводитель, а его верная трёхцветная глашатая. Она легко обогнула камни, а затем её стройная поджарая фигурка скользнула к ним.
— Он в патрулировании. Кто это? — резко спросила Осеннецветик, глядя на пленника — никто не сомневался в том, что это именно пленник. Хвост глашатой описал в воздухе полукруг.
— Мы поймали его возле лагеря, когда он вынюхивал и выслушивал что-то, — рыкнул Песчаник. — От него пахнет травой, похоже, пытался маскироваться, но, скорее всего, это просто бродяга.
Кошка вытянула шею и обнюхала незваного гостя. Кот держался довольно спокойно, даже с неясным любопытством смотрел на котов, но напряжённые лапы и дергающийся пышный хвост выдавали его замешательство.
— Кто ты? — наконец спросила Осеннецветик, правда, не надеясь на успех.
— Я не скажу этого, — гордо вздернул подбородок кот и улыбнулся. — Ожидаемо, правда? Я вам ничего не могу сказать, увы.
— Мы не можем просто отпустить его! — вмешалась Лазолапка. Черная кошка воинственно вскочила со своего места, размахивая тонким хвостом, но глашатая лёгким властным жестом остановила её порыв.
— Конечно же, нет. Возможно, это шпион. Пока мы не знаем, что с ним делать, но он может принести пользу в будущем, — кошка задумалась на несколько мучительно долгих секунд. — Думаю, нужно взять его в плен.
— А куда его деть? — вновь подала голос Рассыпчатая, пока остальные взволнованно шептались. Пшеницелапка покрутила головой и подбежала к Уткохвосту, который так и не ушел с поляны, намереваясь обсудить это дело хоть с кем-то.
— Мне кажется, куст терновника у подножия холма подойдёт. Близко к выходу из лагеря, так что в случае побега или нападения мы узнаем. Кто хочет караулить первым? — спокойно спросила кошка. Пшеницелапке не верилось, что можно вот так — холодно и уверенно — взять в плен незнакомого кота, но решение казалось справедливым. Осеннецветик вообще почти всегда поступала по справедливости, при этом не теряя своей хватки. Вообще это была странная кошка — вечно строгая, злая какая-то, но при этом честная, хоть и это не всегда лежало на поверхности.