— Пойдём, тебе стоит показаться Можжевельнице, — спокойно сказал Пересвет и подставил воительнице плечо. Та неясно огрызнулась в ответ и, пошатываясь, побрела к целителям.
А тем временем Крылолап совместно с двумя Грозовыми не стали терять времени. Они, переглянувшись, подбежали к той яме, из которой вылезла их соплеменница, и принялись копать уже оттуда. Вскоре показались ветви боярышника. Воителей, сидящих внутри, уговаривать долго не пришлось — они сами выскочили наружу и побежали прямиком к целителям.
— Это всё, — сообщил Тенекрыл. — Эй, Угольник! Все на месте?
— Все! — откликнулся глашатай, стоящий внизу, возле других палаток. — Спускайтесь. Остальное раскопаем завтра.
Крылолап повернул голову. Снежный нанос заметно пострадал, и его ровная поверхность была испрещена ямами и дырами. Снег, взбитый лапами, лежал некрасивыми кучками.
— Спасибо за помощь, — услышал он и тотчас спохватился, поворачиваясь обратно. Говорила Созвездие. Осеннецветик сидела напротив предводительницы. — Заночуете у нас? Место найдётся. Уже вечер, небезопасно идти домой в темноте.
— От лица всех патрульных принимаю твоё предложение, — церемонно ответила глашатая. Крылолап поднял голову. Вечер?
Облака, словно шаловливые котята, бежали, обгоняя друг друга. Кое-где на фоне серой пелены выделялись темные, объемные тучи, но они молча проходили мимо, не роняя ни единой снежинки. Да, только теперь, когда работа была окончена, Крылолап сквозь редкое над оврагом переплетение ветвей разглядел, что небо заметно потемнело. Стало холоднее. Одновременно лапы, будто бы почуяв скорый отдых, заболели и заныли. Кот поморщился. Ничего, потерпит. Травы пускай расходуются на тех, кто попал под завал. Тёплый пичкал каким-то лекарством упрямого воителя, рядом стояла уже знакомая Лучелапка и сладко позевывала. Крылолап тоже зевнул. Самое время свернуться в гнёздышке и как следует поспать. А еда, ужин… Он в чужом племени. Не стоит.
— Вы будете спать со мной в ученической палатке, — удивительно, как за эти несколько секунд Лучелапка оказалась рядом. — Угольник сказал, воители поспят у старейшин, а оруженосцы и Осеннецветик со мной. Я сейчас единственная ученица… — с грустью добавила она. — Пойдём.
Крылолап проследовал за ней к дальнему краю поляны. Аккуратная палатка доверия не внушала, но глашатая спит вместе с ними, а значит, ничего страшного. Кот пролез под ветвями, поморщился, когда спину царапнули шипы, и лёг на нетронутую кучку мха. Пухолап появился почти сразу же. Крылолап сощурился. Да уж, Грозовые очень гостеприимны, раз согласились принять того, кому доверяют даже не все соплеменники. Белый кот потоптался и лёг поближе к центру. Вскоре вошла и Осеннецветик. Крылолап опустил голову на лапы. В чужом лагере, хоть и окружённый своими соплеменниками, он чувствовал себя неуютно. Усталость взяла своё, и поминутно кот проваливался в пучину сна.
«Завтра расскажу Цветиночке, как мы спасали Грозовых, то-то она удивится…»
========== Глава 28. ==========
Пшеницелапка брела по тропе сквозь лес, часто опуская голову, чтоб не удариться об низкие ветви, и думала о том разговоре, что произошёл сегодня утром.
«Прости, я был неправ. Не стоило так с тобой поступать».
Помнится, Пересвет уже извинялся — тогда, на берегу тихого озера, когда они были скрыты ото всех густыми кустами, а единственным слушателем была тёмная гладь воды. Тогда она была на эмоциях, но теперь, после вчерашних слов брата, наконец и сама поняла: пора отпустить детские обиды. Это ведь произошло несколько лун назад!
«И ты прости. Я была той ещё дурочкой».
Если так подумать, та Пшеницелапка, маленькая наивная Пшеницелапка, живущая пять лун назад, тоже была виновата, ведь наслушалась сказок про счастливую взаимную любовь и была уверена, что не бывает по-другому. Теперь же она наконец признала это — неохотно, скованно, но признала.
«Тогда мир?»
Что значит — мир? Стать друзьями? Снова закрутить роман? Этого не произойдет. Та детская обида всё же принесла свои плоды. Теперь, видя рядом с собой голубые глаза Пересвета, Пшеницелапка не чувствовала ровным счётом ничего, кроме лёгкого укола того чувства, что мешало ей даже при обходе границ. Ненависть? Презрение?
«Конечно. Мир».
Патруль племени Ветра, ведомый на этот раз Льдистой, шёл по той же тропе, что и вчера. Осеннецветик впереди негромко переговаривалась с Пухолапом — наверное, обсуждают тренировки. Серогрив и Буревестник шли молча, как и Крылолап, бросающий порой тревожные взгляды на непривычно притихшую сестрёнку. Тёплый оглядывался по сторонам и вздрагивал от каждого шороха, как будто сейчас из-за куста должна была выскочить лисица. У него уже не было трав в пасти — кот оставил их у Грозовой целительницы, Можжевельницы.
— Граница, — спокойно возвестила Льдистая, когда послышалось журчание ручья. Она тоже повзрослела. Пересвет рассказал, что они с ней уже давно вместе. Значит ли это, что Убеждение прекратило действовать, когда было уже не нужно? Или же условия изменились? А может, Льдистая просто преодолела невидимый барьер?
— Можете идти, — в голосе провожатой скользнули ледяные нотки, она будто говорила: «Идите, пока вам не надрали хвосты». Осеннецветик встала рядом с ручьём и окинула всех беглым взглядом.
— Буревестник, перепрыгни первым и лови там остальных, — повелела она. Кот напружинился, резко распрямился и в мгновение перелетел через границу. Пшеницелапка тоже подошла и посмотрела вниз. У берегов дрожала ледяная корочка, однако сам ручей бился, бежал, продолжал жить, бешено изгибая потоки, не позволяя сковать себя. Он никогда не останавливается на уже прожитом.
— Льдистая! — кошка в последний миг обернулась на белую воительницу, на ту, которая когда-то пренебрежительно и ласково звала её «малыш».
— Да?
— Надеюсь, у вас с Пересветом всё будет хорошо!
Ученица одним махом перелетела через ручей, не без помощи Буревестника подтянула соскользнувшие лапы и посмотрела на Грозовую через границу. Взгляд Льдистой был холоден, но после её губы на секунду дрогнули, и на них появилась лёгкая тень улыбки.
— Ну спасибо, наверное.
Всё то время, что отряд пробирался по берегу к пустоши, не решаясь вступить под деревья рощицы, взгляд Льдистой неотступно провожал их. А когда они очутились наконец на открытом пространстве, на родных холмах, Пшеницелапку захлестнуло чувство свободы. Она сделала то, что требовалось, теперь же оставалось лишь отпустить всё это. И она отпустила. Резко сорвавшись с места, кошка понеслась по заснеженной равнине, наслаждаясь родным и знакомым чувством полёта. Ветер, обтекая её фигурку, улетал прочь, а она всё бежала и бежала. Почуяв кроличий дух, она резко затормозила и пошла на запах. Затем всё повторилось — свист ветра в ушах, дробно стучащие по твердой, замёрзшей за ночь снежной корке лапы. Она нагнала кролика почти сразу, налетела на него и прокусила шею, стараясь держаться подальше от когтистых увесистых лап добычи. Пшеницелапка подобрала кролика и побежала обратно, вдруг вспоминая, что одной убегать довольно рискованно. Взгляд патрульных не сулил ничего хорошего, но при виде дичи воители мгновенно повеселели. Соседи не предлагали дичи, они не просили, и теперь, после голодной ночи, всем хотелось есть.
— Неплохая идея, — кивнула Осеннецветик.
— Можно нам тоже поохотиться? — спросил Серогрив, и глашатая кивнула вновь. Пшеницелапка остановила Крылолапа, который уже рванулся было на пустошь.
— Давай поделим!
Вдвоём они уселись прямо на снегу и быстро справились с едой. Они не нарушали закона, ведь были не на охоте сейчас, хотя, если б голодная столько времени Пшеницелапка была на охоте, она бы всё равно поела вопреки всем существующим правилам.