Парень.
Хендрикс сказал, что она разговаривала с парнем.
Что за гребаный парень?
Я ужа рычал, желая оторвать ему голову, кто бы это ни был.
— Чувак.
Это снова был Хендрикс, и его голос звучал так, словно доносился издалека.
Какая-то часть моего мозга наконец-то включилась. Я знал, что он все еще был рядом со мной, но у меня была такая реакция, какой я никогда раньше не испытывал за всю свою жизнь. Это был я, и мне было наплевать.
Эта девушка была моей. Всем остальным просто было уяснить это. И быстро.
Обычно я был очень хладнокровным парнем.
У меня были хорошие родители. Мой отец был редкой породы — умел обращаться с деньгами, но и дома не был засранцем. Хороший отец. Хороший муж. Моя мама была и остается домохозяйкой и безумно поддерживала меня. У нее был магазин на «Etsy», о котором она не хотела никому рассказывать, и она была не прихотлива. (примеч. Etsy — сайт электронной коммерции, который фокусируется на изделиях ручной работы и старинных вещах и материалах, уникальных товарах ограниченного выпуска) Любила пошутить с нами, выпить пива и посмотреть футбол. Два моих младших брата были такими же. Я имею в виду, у них были жизненные цели. А у каких подростков их не было? Они оба были хорошими спортсменами, симпатичными и получали свою долю приглашений на вечеринки и сообщений от девушек своего возраста, иногда старше.
Но их успехи никогда не ударяли им в голову.
Это был наказ наших родителей.
Наша мама с папой держали нас приземленными, так что я таким и был. Непритязательным. Самый большой багаж, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело, исходил от моего лучшего друга, потому что, хотя в моей семье не было беспорядка, в его семье он был. Его семья была в полном дерьме, хотя его младший брат был чертовски крут.
Но, несмотря на все сказанное, в целом по жизни я был непринужденным, легким на подъем парнем.
За исключением хоккея.
Все это вылетало в окно, когда дело доходило до хоккея.
На льду я убивал. Я был гребаным животным, как только мои коньки касались льда, и такая же соревновательная натура была и в моей семье. На футбольном матче моя мама была тихой и аплодировала так же, как и все остальные. На катке моя мама взрывалась аплодисментами:
— ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, УБЬЕШЬ ЕГО, КАТ! МЫ НАЗВАЛИ ТЕБЯ «КАТ» НЕ ДЛЯ ХЕРНИ И СМЕШКОВ! ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЗАСТАВЛЯЕШЬ ГОРДИТЬСЯ, КАТЛЕР РАЙДЕР!
Вся команда любила ее, но всегда — буквально всегда — когда появлялась «Хоккейная Мама» Элис Райдер. Эта часть моей мамы была тем, что я унаследовал, и что теперь выходило на поверхность, когда моя девочка сместилась… и тогда я увидел парня.
Я хотел оторвать ему голову прямо сейчас. Прямо, блядь, сейчас.
— Эй. О. Вау. Воу. Ладно.
Я двинулся вперед, но Хендрикс прыгнул передо мной. Он моргал, на его лице было растерянное выражением. Его напиток исчез. Куда он делся? Как и мой. Мне было все равно, но его руки были подняты, и он продолжал качать головой.
— Не могу поверить, что делаю это, никогда не видел, чтобы ты себя так вел, но возьми себя в руки. У тебя такой же взгляд, когда ты пытаешься разозлить тафгая. Сейчас. Успокойся, прежде чем отправишься туда… (примеч. Тафгай — игрок хоккейной команды, основной задачей которого является препятствование развитию успеха соперников силовыми приёмами, устрашение противника, драки на льду, «выключение» из игры наиболее опасных форвардов команды-соперника и защита самых ценных игроков своей команды)
Я не дал ему закончить то, что, черт возьми, он собирался сказать. Я свалил.
Любил Хендрикса, но я уже ушел.
Парень стоял рядом с моей девочкой. Он уяснит. Как и он. Все присутствующие в комнате уяснят. Я собирался заявить на ее свои права по-крупному, черт возьми.
Я был почти на месте.
Этот парень… во что, черт возьми, он был одет?
Он был пьян. Я понял это сразу. Его лицо раскраснелось и покрылось потом. Глаза были расширены. Он размахивал рукой с пустым стаканом и приближался к ней с каждым шагом. Его взгляд блуждал по всему помещению.