Кат: Тогда почему?
Я только что заехала на стоянку «Еда для всех» и заглушила двигатель. Схватив свой телефон, я чуть не выплеснула в этот момент свой кофе. Дерьмо. Обычно я пила с осторожностью. В моей любимой кофейне любили делать по горячее, понимаете? Оно жгло мне горло, но я прочитала сообщение и почувствовала жжение другого рода.
Сожаление.
И нужду. Сексуальную нужду.
Не сердечную нужду, потому что я все еще подавляла там отдел чувств. И молодец я, потому что это требовало усилий. Много усилий.
Шесть раз, ребята. Шесть. Раз.
Я откинулась на сиденье и принялась печатать.
Я: Мне не нравятся лжецы.
Кат: Я не лжец.
Я: Нет. Я знаю, что нет. Я устанавливаю параметры.
Кат: Какие параметры? Я хочу знать, почему ты сбежала.
Я: И я пытаюсь заранее объяснить свой ответ.
Пауза.
Кат: Нахрена?
Я ухмыльнулась на это.
Я: Я не хочу говорить почему.
Кат: Почему?
Третий вздох от этих сообщений.
Я: Просто… я не могу объяснить.
Я ждала.
И ждала.
Я сидела в своей машине, вцепившись в телефон, и продолжала ждать, потому что на этот раз я хотела, чтобы он ответил.
Мне нужно было, чтобы он ответил.
Он не ответил.
***
Его ответ пришел в шесть часов вечера того же дня.
Кат: Ужин.
Я подавала ужин тем, кто был в приюте, когда почувствовала, как телефон подал сигнал, и отошла от раздачи. Был доброволец, который помогал мне, поэтому я направилась в свой кабинет и прочитала его сообщение.
Я: ?
Кат: Объяснишь за ужином
Я не ответила. Я не знала, что сказать, но я чувствовала. Я испытывала всевозможные чувства. Мое сердце начало бешено колотиться в груди. Руки стали липкими.
Он все еще хотел видеть меня?
Я не знала, что я чувствовала. Волна облегчения, но нервы все в кучу.
Кат: Ты единственная, кто свалила из моей постели.
Четвертый вздох.
Я: Ладно. Когда ужин?
Кат: В четверг вечером. Мы на выезде, потом работаем волонтерами у вас в среду и в четверг. Я могу тем вечером, а в выходные мы снова уезжаем.
Мой желудок начал делать сальто, потому что вау. Я увижу его три раза на этой неделе. Часть команды вызвались добровольцами на поздний завтрак, и в четверг у них была домашняя игра.
Кат: Вечером после игры.
Тогда это, скорее всего, будет выпивка, а не ужин. Я полагаю, он поздно ел, вероятно, нуждаясь в калориях после игры.
Я уже знала, что собиралась сказать, отсюда и вспотевшие ладони, и заминка, перешедшая в моем дыхании в хрип, и я могла бы рвать на себе волосы от нервов. Так. Много. Чувств! Это было почти чересчур, и все из-за переписки. Вот почему я свалила и убежала в то утро.
Я: Хорошо.
Кат: Ты будешь на игре? Или последняя игра была случайностью?
Я: Да. Я буду. Те же места.
Кат: Возьми на игру такси. Я отвезу нас после на ужин.
И вот так просто у меня было назначено свидание.
Теперь мои руки дрожали и потели.
Глава 8
Кат
Во мне было что-то особенное во время нашей выездной игры.
Чувствовать холод льда, ощущать как, черт возьми, паришь над ним, приближаться к своим противникам и обходить их — все это и многое другое. Просто сегодня вечером произошло нечто большее.
Грязная болтовня ни капельки на меня не действовала. Я был в ударе.
Моя клюшка была частью меня. И шайба тоже.
Хендрикс подстроился, но я знал, чего он хотел. Это было нашей игрой, и я подкатился на свое место. Он шевельнул запястьем. Шайба прилетела ко мне, и я был там, готовый, и она пролетела мимо двух соперников, мимо вратаря, и попадание. Прям под перекладину. Шайба попала в сетку.
Это дерьмо никогда не надоедало. Никогда.
Я завершил разворот, обогнул вратаря, и Хендрикс оказался с другой стороны, встречая меня.
Один готов.
Еще многое предстоит.
Это не было «один и готово». Точно, черт побери, нет.
Затем раздался звонок, и мы поменялись. Вышла вторая пятерка, и мы сели на скамейку запасных. Я получил несколько похлопываний по щиткам, по шлему. Тренер кивнул мне, и Франклин ударил по коробке. Он все еще отбывал штраф. Мы все бывали там раньше, это было просто частью игры.
Присев, чтобы перевести дух, я получил в руки воду и полотенце. Это было приятно, но я хотел вернуться на лед.
— Твоя семья пришла сегодня?