Кат был зол. Он снова начал рычать, и по голосу было слышно, что он едва сдерживается.
— Ты что, издеваешься надо мной? Эта сука вырывала куски из моего горла.
— Ты ни черта не расскажешь.
— Кат!
— Я серьезно, Чед. Ты заговоришь, и тебе не понравится то, что произойдет дальше.
Я моргнула, снова фокусируясь.
Они стояли очень близко друг к другу в другом конце комнаты.
Я дрожала. Почему я дрожала?
Кат посмотрел на меня, ругаясь себе под нос.
Он направился ко мне.
— Это угроза? — Чед поднялся с того места, на которое он то ли опирался, то ли сидел. Я не могла сказать.
Кат даже не удостоил его взглядом, но сказал:
— Ты чертовски прав, она самая.
***
— Детка.
Мы были в его ванной.
Я сидела на стойке. Он стоял у меня между ног.
Прикосновение.
Я зашипела, почувствовав ожог.
Он промывал мои раны.
Тогда до меня начало доходить.
Я подняла глаза, когда он держал меня за руку, и наши взгляды встретились.
Я спросила:
— Я напала на него?
Кат так и не ответил мне. Ему и не нужно было.
Я знала.
Глава 39
Кат
Чед рассказал мне все через час после того, как я уложил Шайенн спать.
Я вернулся вниз, сел напротив него и сказал:
— Ты говоришь мне, или я позвоню своему адвокату, чтобы он начал работу над тем, как заставить тебя продать мне свою половину дома.
Он долго и пристально смотрел на меня.
На его шее были красные отметины. Царапины, полученные от Шайенн. Кровоподтеки уже виднелись под засохшей кровью, и завтра вся его шея будет черно-синей.
Блядь.
Я поморщился, потому что он мог сделать фотографии, если еще не сделал, и я не мог обещать, что Шайенн будет защищена.
Он выдохнул, качая головой:
— Ты пожалеешь, что выбрал ее. В ней есть дикая сторона, и она никуда не денется. Так она выросла. Ей пришлось быть дикой, чтобы выжить, но это присуще этим людям, и такими они остаются до конца своих дней.
— Тебе следует перестать говорить о Шайенн… серьезно… и вместо этого рассказать мне о ее матери.
Казалось, он собирался возразить.
— Сейчас.
Тут мне не нужно было возражать. Либо он говорил, либо я уйду.
Он изучал меня еще мгновение, будто оценивая, но потом сдался. Он рассказал мне историю.
Это было после того, как Шайенн осталась у них. Дик хотел, чтобы он забежал к ним домой, проведать Шайенн. Дик никогда не говорил ему, почему он хотел, чтобы он это сделал, но он это сделал. Он пошел после одной из наших хоккейных тренировок и вместо Шайенн нашел Донну.
Она хотела дозу, поэтому ей нужны были деньги.
Он сказал:
— Она предложила переспать со мной за наличные.
— И ты это сделал?
— Я учился в старшей школе. Я был молод и похотлив, а Донна была секси. Да. Я трахнул ее, и с тех пор ненавижу себя за это.
Господи.
— Ты дал ей денег?
— Не то чтобы я платил за секс, но я чувствовал себя неловко, и она просила. Сказала, что у нее нет ничего на еду для нее и Шайенн. Я отдал ей все, что было в кошельке. Пятьдесят баксов.
— До этого она была чистой?
— Да. Это было после ее реабилитации. Она действительно сходила с ума по дозе.
Христос.
— Как скоро у нее случилась передозировка?
Я ждал, надеялся…
Затем тихое:
— Блядь…
Я встал, отодвинул свой стул.
Чед посмотрел на меня снизу вверх.
— Что ты собираешься делать?
Я не знал, но взял его телефон. У него не было фотоаппарата, и он понятия не имел, как пользоваться компьютером.
— Зачем ты берешь его?
— Чтобы ты не наделал глупостей, глупостей, о которых мы оба потом пожалеем.
— О.
Я сунул его телефон в карман и повернулся.
— Кат?
Я направился к лестнице.
— Что?
— Что будет с тобой и мной?
Это было то, что он хотел спросить сейчас? Я дал ему единственный ответ, который мог.
— Я не знаю.
Глава 40
Шайенн
Я проснулась со вкусом арахисового масла и сожаления.
Я бы хотела сказать, что арахисовое масло было сильнее на вкус, но это было не так.
— Привет.
Я оглянулась.
Кат сидел на краю кровати, одетый в спортивные штаны и футболку. Он принял душ и, разглядывая мои руки, спросил:
— Как твои руки?
Я согнула пальцы и зашипела.
— Болят.
Я хотела притвориться, что не знаю причины, по которой они болят, но не могла. Мой мозг все обдумал и все запомнил, и я просто хотела, чтобы он заткнулся. Сегодня был бы лучший день для того, чтобы произошло чудо.
— Я попросил Чеда уехать.
— Что?
— Поправка. — Он потянулся за кофейной кружкой на прикроватной тумбочке и протянул ее мне. Когда я села и взяла ее, он добавил: — Я собрал его сумку, разбудил его и отправил отсюда. Пока мы разговариваем, он должен быть в самолете и направляться в Ванкувер.