- И что побежала соглашаться, дорогая женушка, прекрасно зная, что мы с Долговым на ножах? Тебе денег мало, Яночка? Скучно тебе?
- Причем тут деньги, Воронов?!
Пожимает плечами.
- Я, по-моему, достаточно тебя обеспечиваю, чтобы ты к моим конкурентам не шлялась.
- Чревато, да? По своему опыту с Тиночкой судишь?! – не выдерживаю уже, голос повышаю.
- Тина ничего не значит и это не…
- Не ври мне, Миша! Просто… не надо…
Замолкает. Прищуривается. Сверлит взглядом.
- И как часто ты с Виктором Юрьевичем своим встречаешься, обсуждаешь диссертацию свою?
- Недавно совсем пересеклись. Но его предложение по восстановлению я получила, обдумала и решила…
- Обдумала и решила, - цедит и глаза у него вспыхивают, - и с каких это пор ты мое мнение ни в грош не ставишь?! Я тут пашу сутками на пролет, чтобы все у нас было, а ты с конкурентом моим мутишь, милая?
Он голову опускает, смотрит на меня исподлобья. Чужой такой. Далекий. А мне больно становится, но он меня сейчас виноватой делает.
Словно это я на столе его конкурента с раздвинутыми ногами была, а он вошел и увидел…
Слезы изнутри обжигают, а я удивляюсь, что столько времени не видела кому сердце свое отдаю. Великолепный манипулятор, умеющий вывернуть ситуацию так, что ты еще и виноватой окажешься.
- Прекрати, Миша. Прекрати делать вид, что тебе есть до меня дело. И прекрати ситуацию выворачивать. Я пришла и сказала.
- А я услышал. Только понять не могу зачем тебе развод? Хочешь, чтобы больше времени вместе проводили? В отпуск может слетаем куда? Ты устала я понимаю, можем поехать и развеяться. У меня командировка на пару недель будет, по возвращении организуем отпуск.
- Командировка на пару недель с Тиной? – почему мой голос такой холодный. В нем нет слез. Отчужденный.
5
- Проект ее и переговоры вела она от лица компании. Исключить ее на данном этапе заключения контракта невозможно. Остынь Яна. И запомни. Ты – моя жена. Моя ты. Ничего не изменилось и не изменится. А свое я не отпускаю, любимая…
Все. У меня что-то внутри отключается. Щелчок. И пустота. Михаил Воронов не из тех, кто оправдывается. Он рушит все сейчас, а я… Я переживу. Мне есть для чего жить.
Мой муж слишком богат. Влиятелен. На его стороне власть, а я простая девушка. Конкретно сейчас безработная и полностью зависимая от него…
Да и такому человеку по щелчку пальцев судьбу и жизнь другого решить не проблема. Раньше его всесильность вызывала у меня лишь трепет и восхищение, а вот сейчас… сейчас я чувствую себя загнанной в ловушку.
Я летела сюда, чтобы поделиться своим счастьем, а сейчас боюсь…
- Свое не отпускаю…
Страх затапливает.
А что… Что если он не отдаст мне ребенка?!
- Свое не отпускаю…
Михаил же продолжает давить.
- Ты позвонишь Виктору Юрьевичу своему и откажешься. Не видать ему жены моей, как своих ушей.
Пока он говорит, мне все кажется, что я в пропасть лечу. Падаю и падаю. И конца, и края нет. Михаил даже не думает оправдываться. Здесь и сейчас он опять все решает за меня, за нас.
- Отказаться от последней возможности дописать и защитить диссертацию? – спрашиваю и отчего-то губы дрожат.
Воронов же бросает на меня тяжелый взгляд, давит своей аурой, энергетикой.
- Моя жена с моими конкурентами не общается. Все. Яна. У меня много дел. Сегодня важный контракт. Об остальном поговорим дома. Понимаю, многое в последнее время навалилось, и ты реагируешь на ситуацию, но с Долговым тебе делать нечего. Это запомни.
- А тебе. Тебе с Тиной…
- Яна! Ты не…
Телефон звонит у Миши рабочий. Смотрит с секунду на дисплей и отвечает.
- Да. Уже здесь. Я понял. Начинаем все по графику. Еще раз проверь конференц - зал.
Муж намеренно не называет имен, а я вот чувствую, что с ней он говорит. С этой Тиной болотной. Унизительно все. Больно…
Кладет трубку и обращает взгляд на меня.
- Так. Яна. Времени нет. Дома поговорим.
- Дома?! Я хочу развод, Миша, и говорить нам больше не о чем…
Отвечаю, а самой больно становится на сердце. Дом. Он его. Не мой… За мгновение чужим стал.
Хмурится сильнее. А до меня доходит, что Михаил считает мои слова блажью. Видимо, в его кругах разводиться не принято. Но я… я не смогу... с ним. Не после того, что увидела. За один миг самый родной человек, ближе которого никого нет, отдаляется. Становится чужим.
И самое ужасное в том, что Воронов даже не оправдывается. Ни одного слова раскаяния. Объяснения. Да еще и двухнедельная командировка с Тиночкой, которая, раздвинув ноги сидела на его столе…
Боль режет грудь, а я смотрю на него. На красивого такого. Сильного. Влиятельного. Родного…