Смешался Иван, он и в самом деле последнее время выматывался изрядно, на завод поступало новое оборудование, а его надо было доводить до ума. Сам себя забывал, засыпал тотчас же, как только голова его опускалась на подушку. Убедившись, что муж понял ее правильно, Наталья отобрала у него старый портфель, а взамен преподнесла новый.
— Не носить же мне варево в новом, — пожала она плечами со странной усмешкой, которая не понравилась Вальцову.
Обеды, приносимые женой, были отменными, и Иван был рад теперь ее заботе. Особенно хорошо у нее получались бульоны из мозговых костей, сытные, ароматные. Тут явно чувствовалось кулинарное влияние матери Натальи. Ксения Николаевна, хотя она и не очень-то жаловала Вальцова, на сей раз снизошла к зятю, поделилась травами и снадобьями.
И вдруг будто снег на голову. Позвонил из проходной начальник охраны Прохоров и запросил срочного приема — у него ЧП.
— Конечно, заходи.
Начальник охраны, бывший боцман, знавший Вальцова еще по морской пехоте, с хмурым видом бросил на стол старый Иванов портфель.
— Что это? — тихо спросил Вальцов.
— Открой.
Вальцов щелкнул замком и отшатнулся — портфель был набит копченой колбасой. На комбинате это была самая дорогостоящая продукция, дефицит из дефицитов. Притом килограммов четыре-пять.
Вальцову отказал голос. Он уже обо всем догадался, но хотел подтверждения. Поднял тяжелый взгляд на Прохорова.
— Девицу новую принял. Наталью твою не знает. Цап за портфель. «Открывай». Та в ответ: «Я жена директора». — «Ничего не знаю. Приказ товарища Вальцова». А супруга твоя с гонором, грохнула портфелем: «На, гляди. Паек директорский». Девица бумагу требует. Слово за слово, охранница за свисток. Наталья твоя фыркнула и подалась до дому. Уже на моих глазах. Девка за ней вслед, но я ее за рукав — и вот к тебе сразу.
Прохоров не сел, упал на стул и шумно втянул в себя воздух.
— Какой, к чертям, паек! Липа одна…
— Само собой, — хрипло подтвердил Вальцов. — Понятия не имею, откуда взяла.
Оба примолкли. Дело могло круто обернуться. Действовала карточная система, мясных продуктов не хватало, а колбасные изделия такого сорта на граммы считали, потому и ввели военизированную охрану. Словом, скверная была история.
Вальцов запустил пятерню в свою дремучую шевелюру и со злостью дернул себя за чуб.
— Как бы ты поступил со всяким другим вором?
— Как поступил бы? Акт составил и передал бы куда следует.
— Вот и действуй по закону.
Прохоров только кхекнул. После секундного замешательства он сердито бросил:
— Рехнулся, поди? — и покрутил пальцем около виска. — Так вот и брошусь губить свово боевого командира. Чай, разобраться надо.
— Разбирайся. К этому я не имею никакого отношения, — и брезгливо отодвинул от себя портфель.
Домой ночевать он не пошел, три дня спал в кабинете на кожаном диване. За это время Прохоров выяснил, что колбасу Наталье выдали по звонку Георгия Семеновича Гриневича, заместителя Вальцова, в счет пайка. По словам Гриневича, он будто бы этот вопрос согласовал с инстанциями, а бумагу в тресте хотел взять в тот же вечер.
— Зачем тебе все это было нужно? — задал ему вопрос Вальцов.
— Ну… Первомай приближается. И юбилей у тебя.
— Какой такой юбилей?!
— Ну как же! Тридцать пять лет от роду, пятнадцать лет в партии.
Иван внутренне ахнул, он ушам своим не верил. Возраст действительно сходился, а в партии он считался с шестнадцатого года, всего лишь четырнадцать лет. Но кто же справлял подобного рода юбилей?! Все это дурно пахло, казалось подозрительным. Однако вмешательство Гриневича сбило остроту ответственности Вальцова за ЧП. Колбасу сдали на склад, историю упорством Прохорова замяли. Может быть, все бы и забылось, не начнись в скором времени кампания партчистки. В комиссию на имя заместителя председателя Наума Григорьевича Юзовского поступило анонимное письмо, в котором Вальцова обвиняли в беспринципности и склонностях к махинациям. На комиссии Гриневич от своей причастности к этой истории отказался — он ничего не знает и знать не желает. А Наталья заявила, что попросила заведующего складом отпустить ей колбасы в счет их пайка, исходя из общей стоимости полагающихся продуктов.
— А мужа вы предупредили об этом?
— А как же? — На Юзовского смотрели чистые, широко распахнутые, как небо, глаза. — Кто бы мне иначе отпустил такую колбасу?
То же самое заявил на комиссии и заведующий складом. Лишь один Прохоров с пеной у рта доказывал, что Гриневич — в преступном сговоре с завскладом, что они сводят с Вальцовым личные счеты и его, Прохорова, вина, что он не дал делу официальный ход, чего сразу же потребовал Вальцов: решил сначала своими силами провести расследование.