— Но у товарища… нет направления биржи. И мне думается… мы не можем.
— Не нужно осложнять дело, Аделина Макаровна. Мы все можем. К тому же о товарище Дроздове звонила Осетрова. Вам известна такая? Распределители работ нам нужны. А в заявлении Борис Андреич будет просить место слесаря. — И Разумнов протянул бумаги Бориса инспектору. Оттопырив мизинец, она взяла документы двумя пальчиками и вышла.
Разумнов выразительно глянул на Бориса, шепотом спросил:
— Макароновна, говоришь? — и уже громко: — А вы пишите, пишите. Бумага на столе, чернила — тоже, грамоте обучен. Так или не так?
— Так, Константин Арефьич.
На уголке заявления начальник черкнул неразборчивую завитушку.
— Прошу, товарищ Дроздов. В цех надо отправляться немедленно. Только что по болезни отпустили работника домой.
— Мне бы… спецовку какую-нибудь. А то… весь гардероб на мне.
— Это само собой. Пропуск получите, когда фотокарточку принесете. А сейчас временный выдадут.
Разумнов встал, протянул Борису руку, сказал внушительно:
— Надеюсь, не опозорите имя нашего завода. Хочу верить, что и для вас он станет родным домом. Желаю успеха.
Борис хотел ответить так же бодро и торжественно, но не нашел нужных слов, только растерянно кивнул.
— Да, чуть не забыл. Осетрова говорила о двух уральцах. Второй-то где?
Борис нахмурился. Вот уж о ком не хотелось говорить.
— Уже работает. Дядя о нем позаботился. На токарный устроил.
— Вот как! — Константин Арефьевич беспокойно побарабанил по столу пальцами. — А как с жильем? Есть какая-нибудь крыша над головой?
— Снял. На бирже нашелся хороший человек, сначала у себя приютил, потом помог найти недорогую комнатку. Далеко, правда, по жить можно.
Беспокойство не покидало Разумиова. Он не сводил сочувственного взгляда с Дроздова.
— Понятно. Плохо у нас с жильем пока что. Не доходят руки. Но всему свое время. Когда-нибудь и мы начнем строить свои дома. Дай только с силами собраться, — он глубоко вздохнул. — Много у нас дыр, товарищ Дроздов. Прямо скажем, много. Но лиха беда начало. Будет и на нашей улице праздник…
Глава вторая
Скитания
И Борис тоже верил, что праздник на его улицу придет, и придет обязательно. Но пока что ему одному в незнакомом городе было трудно. С Пашкой они расстались, и, судя по всему, — расстались навсегда. Переночевав у своего нового знакомого, Петра Ильича, Борис на другой день тоже отправился на биржу труда, и там они случайно встретились с Пашкой. Он был не один. Его сопровождал дядя. Они вместе вошли в один из кабинетов и долго не выходили оттуда. Борис решил дождаться. Минут через десять Пашка вышел возбужденный, радостный, на ходу читая полученную бумагу.
Но вот увидел Бориса. Ни один мускул не дрогнул на его лице, только обронил на ходу:
— На токарный, — и опрометью бросился вниз по лестнице.
Вышел и дядя Зыкова. Он широко улыбался, по, встретившись взглядом с Борисом, сделал вид, что не узнал парня. И улыбку пригасил, нахмурился. Даже не верилось Борису, что этот человек когда-то бывал в их доме, сидел за столом, слушал рассказы отца об Африке и о революции в Питере. Удивительно!
Впрочем, чего удивляться? Для этого человека он, Борис, действительно чужой. Подумаешь, десять лет назад побывал в их доме! Но Пашка… Сколько помнит себя Борис, столько помнит и Пашку.
В бывший дом улагинского богатея Звягина семьи Дроздовых и Зыковых переселили почти одновременно еще в восемнадцатом. Дроздовым дали три комнаты, а Зыковым две. Правда, у Пашки была только сестра, младше его на три года, а у Бориса еще пятеро братьев и сестер. Но третья комната Дроздовых не давала покоя Пашке. Он, как мог, изводил Бориса подковырками. Семья Дроздовых хотя и была многочисленна, жила неплохо, отец Бориса, кузнец по профессии и вообще мастер на все руки, прилично зарабатывал и вполне сносно содержал свой «выводок». А Зыковы больше промышляли торговлей башмаками, изготовленными главой семейства, и жили они то в достатке, то сидели без гроша, когда «хозяин» запивал и «не давал продукции».
Было что вспомнить Борису и Пашке.
Улагино — городок небольшой, и все же не было лучше места на всем белом свете, так, во всяком случае, думалось Борису. Стоял город на берегу реки, которая в половодье весной становилась «морем», с одного берега не видно другого. Вместе с Пашкой Борис рыбачил и учился с ним в одном классе, а когда в городе открылась профтехшкола, вместе поступили в нее после семилетки. Оба закончили школу на «отлично». Им, и еще троим паренькам, предоставили право выбирать место работы.