Байков мягко положил мне на плечо руку.
- Все это мелочи. Главное, что вы открыли новую главу во всей травматологии.
В ВАК мою диссертацию представили как докторскую.
Везение, по-моему, сестра прогресса. В Сургану заехал один из членов ЦК КПСС. Он возвращался из зарубежной поездки и на два дня задержался у нас по делам. Обком партии посоветовал ему посетить нашу лабораторию.
Член ЦК нашел время, прибыл в клинику. Я ему все показал, вкратце объяснил суть метода. Он спросил:
- А в Америке этот метод применяют?
- Пока нет. Они написали нам несколько писем с просьбой ознакомить их с нашим аппаратом подробнее.
- Покажите письма.
Член ЦК прочел их, помолчал.
- Мы дождемся, что они первыми начнут применять у себя наше отечественное изобретение... Чем вам можно помочь?
- Базой. Крупной современной научной базой, где могли бы специализироваться врачи со всего Союза.
- Иначе, нужен специальный институт?
- Да.
- Здесь, в Сургане? А почему не в Москве?
- Если откровенно, то в Москве у меня девяносто процентов времени будет уходить на улаживание неизбежных трений с моими коллегами.
Член ЦК задумался.
- Я попрошу Минздрав СССР вынести ваш вопрос на обсуждение коллегии. И еще: подготовьте необходимые материалы по вашему методу, я доложу в ЦК.
Он уехал, в Сургане появился Зайцев. Наконец-то он получил возможность ознакомиться с результатами компрессионно-дистракционного метода.
- Пока своими глазами не увидишь, не поверишь!
Троекратно расцеловав меня, Зайцев добавил:
- Готовьтесь к лауреатству!
Через две недели он прислал мне телеграмму, что моя диссертация утверждена в ВАКе, и сожалел, что не может отпраздновать это событие вместе со мной.
Действительно, стоило отпраздновать. Вечером мы сели дома за стол, выпили первую рюмку за мой успех. Настроение у меня было приподнятое, благодушное. Раздался междугородный звонок. Звонил заместитель министра здравоохранения РСФСР Фуреев. (Он относился к моему методу с симпатией.)
- Как дела? - осторожно поинтересовался он.
- Неплохо, - ответил я. - Праздную!
По молчанию я ощутил, что Фуреев хочет сообщить что-то неприятное, но колеблется. Я напряженно проговорил:
- Вы, наверное, еще не знаете. Мне Зайцев телеграммой сообщил.
-Нет! - вдруг закричал Фуреев. - Какая наглость! Какое лицемерие! Не верьте!.. Вас хотят сбить с толку и дезориентировать! У вас все гораздо сложнее!
- Не понимаю, - произнес я. - Не верить Зайцеву?
- Насчет Зайцева не знаю. Вероятней всего, что его дезинформировали. Он не член ВАКа. Мне известно другое: ваша диссертация кем-то опять ставится под сомнение. Вас скоро вызовут на заседание ВАКа, готовьтесь. Ко всему. Поняли?
- Да, - откликнулся я. - Спасибо.
Я почти осязаемо почувствовал уже не руку, а стену.
БУСЛАЕВ
После Олимпиады в Токио мне захотелось расслабиться. Я устал, потом дома опять все пошло кувырком - жена (в который уже раз) ушла от меня с сыном к матери.
Я улетел в Киев. На моем горизонте вновь появился Воробей - тот самый, с которым я тренировался у Абессаламова. К этому времени он стал чемпионом Союза и мира по пятиборью. В Киеве Воробей служил в рядах Советской Армии, там же и тренировался. Симпатичный, добрый, трудолюбивый, но загульный парень. Свой быт он не устраивал. В его однокомнатной квартира стоял стул, на полу лежал матрац с двумя подушками (без наволочек), поверх два байковых одеяла. Одежда была свалена в кучу на чемодане. Единственное, что украшало его жилище, музыкальная установка. Без нее скучали женщины, которые бесперебойно появлялись в этой квартире. Спустя месяц мы оба устали. Воробей предложил поохотиться, У него был знакомый егерь. По его совету мы отправились в одну из деревень за сорок километров от Киева.
Для селян наше появление оказалось как нельзя кстати. Кабаны пожрали в буртах много картошки. Нам сообщили, что в округе их целое стадо - огромных, жирных, а главное - наглых. Они даже в деревню заходить начали.
После охоты я неожиданно ощутил тоску по хрусту шиповок на гари, по самой высоте. Я понял: полоса спада прошла, хватит бездельничать, пора возвращаться в прыжковый сектор. На другое утро я улетел домой.
Приступив к тренировкам, я дал себе зарок не спешить. Начался легкоатлетический сезон, соревнования, которых я не мог избежать, не ждали. Было ясно: пока я обрету былую спортивную форму, мне придется потерпеть несколько поражений. С этим предстояло смириться...