Но вот письма в Сургану одного из руководителей Минздрава СССР:
"Прошу Вас ускорить госпитализацию больной М. для лечения".
"Направляем Вам письмо гр. З. по поводу лечения ее сына 5 лет, страдающего укорочением нижней конечности, и просим вызвать ребенка на консультацию и при показаниях госпитализировать его".
"Просим в порядке исключения ускорить госпитализацию и лечение в клинике Вашего института девочки К. 14 лет".
"В порядке исключения принять на стационарное лечение гр. Б.".
И так далее, и так далее. Было обидно и горько. Позвонил из Москвы Зайцев, поздравил с днем рождения. По поводу статьи в газете он сказал:
- К сожалению, она написана в недопустимых тонах по отношению к нашим коллегам. Рядовому читателю не всегда надо знать о трениях среди врачей, если даже они и есть. Но требования автора о строительстве института хорошо аргументированы. Чувствуется, что это умный, солидный человек. По правде говоря, я несколько удивлен затяжками строительства вашего филиала. Постараюсь чем-нибудь помочь. Институт надо строить. Это польза всем!
Естественно, я был ободрен его звонком, но все же одно письмо в Минздрав не давало мне покоя.
"Этой рекламой узкие лечебные приемы и методы Калинникова буквально поставлены в центр нашей большой разносторонней науки, а главное - создают впечатление, что у нас больные испытывают многочисленные и бесполезные мытарства. С нашей точки зрения, потребность внедрения метода Калинникова в травматологии составляет не более 3 процентов. Поэтому с целью установления истинной роли дистракции и компрессии, значения отдельных научных школ и ученых в развитии этого метода целесообразно было бы провести следующие мероприятия: войти в ходатайство перед соответствующими органами о недопустимости публикаций статей без тщательного предварительного рецензирования и провести научную дискуссию на страницах одного из журналов хирургического профиля на тему: "Значение компрессионно-дистракционного метода в ортопедии и травматологии и история его развития".
У меня заныло сердце. Я почувствовал, что это будет за дискуссия. И не ошибся.
БУСЛАЕВ
Итак, на укорочение ноги я не согласился. Мне начали удалять те костные отломки, которые не прижились и, по мнению консилиума, способствовали развитию остеомиелита. Подобные процедуры назывались "чистками". Таких "чисток" мне сделали около десятка. Всего за год я перенес около двадцати операций. Если бы они проводились под наркозом, сегодня я был бы калекой. Поэтому приходилось орать, стонать и скрипеть зубами.
На операционном столе я понял, что человеческое существо способно выдерживать невероятные физические мучения. Особенно если есть стимул или надежда.
Моя надежда с каждым днем убывала - свищи не закрывались, кость по-прежнему не срасталась. От костылей на ладонях а под мышками образовались мозоли.
Жена опять захандрила. Теперь это стало проявляться в ее уговорах, чтобы я пошел на укорочение. Пытаясь не раздражаться, она время от времени начинала:
- Ну, сколько так можно, Мить? Неужели ты сам... сам не устал от больницы?
Я отмалчивался.
- Ну, будешь прихрамывать, ходить с палочкой... Что из этого?
Я усмехнулся:
- Тем более, только что вышел указ о повышении инвалидных пенсий.
- Не глупи. Начнем просто жить, просто работать, - продолжала Людмила. Как все люди... А?
Я смотрел в окно.
- Сын! - наступала она. - Ты совсем забыл, что он существует. Он уже давно живет не с тобой, а с твоими фотографиями. А ему нужен отец. Как у всех... Ну, что ты молчишь?
- Потому что будешь смеяться.
- Почему?
- Может, это бред, но я еще надеюсь прыгать.
- На чем?! - восклицала жена.
- Не знаю...
Спорт выработал у меня упорство. Чем безнадежнее становилось мое положение, чем больше людей переставали верить в меня, тем сильнее нарастало душевное сопротивление.
Меня грела одна телеграмма. С большим запозданием она пришла от бывшего соперника Ника Джемса.
"Вся Америка пишет, что ты навсегда покинул прыжковый сектор. Я не верю. Ты доказал, что способен выходить из самых тяжких ситуаций. Тебе достаточно вспомнить, сколько раз ты меня обыгрывал! Прости, но я ежедневно молюсь богу, чтобы он помог тебе преодолеть себя. Все мы чего-то стоим до тех пор, пока не перестаем подниматься перед самим собой еще на одну ступеньку. Все. До встречи в секторе. Я буду ждать. Год, два, три, четыре. Я у тебя в долгу. Следующие соревнования хочу выиграть я. Уверен, что так оно и будет. Ник Джемс!"