– Девушка, что случилось? Вы в порядке?
– Моему другу нужна помощь! Он может замерзнуть!.. – сбивчиво начала Имэйх: – Мы… Мы были вместе, а потом я потеряла его!..
– Постарайтесь успокоиться, – сказал мужчина в форме: – Может, от просто ушел куда-то погреться?..
– Исключено! – надсадно взвыла Имэйх: – Мы… Мы не местные! Мы здесь ужасно ориентируемся!.. Пож-жалуйста! Пожалуйста, сделайте что-нибудь!..
***
– Глянь, какая. Из-под КамАЗа спас! – прошептал Кирюха Владу, кивнув на Шпору.
Влад, с видом знатока поглядев на указанное лицо, скептически хмыкнул и шепнул:
– На троечку.
– Ничего, под водочку потянет… Можно подумать, у тебя есть варианты получше!
Влад цокнул языком, соглашаясь, что вариантов нет.
– Ей хоть 18 есть?
– Сейчас узнаем, – отвечает Кирилл и окликает Шпору: – Иди сюда, Машунь!
Шпора, украдкой осматриваясь, подходит. Параллельно размышляя о странной трансформации, произошедшей с именем. Странные формы "Мариша", "Маша" можно было объяснить предположением, что к имени добавляется именной суффикс "-ша" (правда, зачем тогда в случае "Маша" сокращать имя до одного слога, чтобы все равно добавить еще один?). Тогда встает вопрос, что это значит. Именные суффиксы могут использоваться для обозначения определенного положения в обществе, а откуда бы ему взяться у Шпоры в абсолютно незнакомом месте? Впрочем, возможно "-ша" обозначает, что человек не местный, или что-то в этом роде.
Формы "Маш" и "Мариш", вероятно, объяснялись подобным образом, с той лишь поправкой, что "-ша" редуцируется до "-ш" для укорочения в речи. Но вот откуда взялись и с какой целью употребляются "-шунь" и "-шуль" для Шпоры оставалось головоломкой.
Ну ладно. Видать, здесь так принято.
"Наблюдение 2. К имени может добавляться суффикс "-ша" и его модификации. Прим.: разобраться поподробнее".
– Мариш, скажи, а… тебе продают алкоголь?
Вопрос удивляет, но ничего опасного Шпора в нем не видит.
– Ну, в принципе, да…
– Отлично! – удовлетворенно протянул Кирилл.
– А че с одеждой? – поинтересовался Влад: – Косплеер, что ли?
Шпора, понятия не имея, что это означает, подумав, соглашается. Судя по тому, что парней ответ полностью удовлетворяет, решение принято верно.
"Наблюдение 3. Внешний вид сильно выделяется из массы. Прим.: На первое время можно отвечать, что косплеер. Прим. 2: разобраться поподробнее".
Новые знакомые Шпоры вели себя хоть я малость странно, но приветливо. В целом, можно сделать скидку на особенности местной культуры.
– Мариш, а пошли с нами в клуб? – предлагает Кирилл: – Потанцуем, выпьем…
– Я не пью, – отрезает Шпора.
– Да ла-адно тебе, мы по чуть-чуть!..
– Я не пью. Вообще. В принципе.
– А че так грустно? – вступает Влад: – Религия не позволяет? Или ЗОЖ?
Они с Кириллом идут с разных сторон от Шпоры, из-за чего приходится постоянно вертеть головой. "В тиски взяли, – с досадой отмечает наемник: – Ладно, надо будет – вырвусь".
– У меня свои причины, – холодно отвечает Шпора.
Парни тем временем едва заметно, на полшага подотстают. Жест не укрывается от Шпоры.
– Не борзей, – едва слышно, в самое ухо шепотом бросает Кирюха Владу. – Я ее из-под КамАЗа спас, я и…
Шпоре слов разобрать не удается, в частности, из-за шума дороги, вдоль которой они идут. А переспрашивать то, что собеседники пожелали оставить в тайне…
– Ну, раз ты не пьешь, – начинает Влад: – Может, поедем к нам, чай попьем?
– Нет, – отказывается Шпора, почуяв подвох.
Кирилл досадливо морщится и с ноткой недовольства интересуется:
– Ну, а чего ты тогда хочешь?
– В каком смысле? – напрягается Шпора.
Кирюха делает глубокий вздох:
– Ну, как бы сказать… Такое дело… Я же, вроде как, тебя спас…
– Ждешь благодарности? Что ж, резонно, – холодно отмечает Шпора. – И чего же ты хочешь?
– А… ты не понимаешь? – недовольно протянул парень.
– Нет, не понимаю.
Кирюха внимательно смотрит на Шпору и закатывает глаза:
– А ты вообще понимаешь, что мы говорим?
– Я понимаю ваш язык. Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
– А, ну так давай я тебе объясню! – говорит Кирилл, наклонившись к Шпоре и недвусмысленно приобняв за плечи.
***
Ног и кистей рук Филипп по большей части не чувствовал, а то, что еще чувствовал, болело нещадно.
Он уже практически не дрожал, а если и дрожал, то мелко-мелко.
Волосы и ресницы покрыл иней. Губы дрожали, при кашле их обжигало кровью.
Он не мог сказать точно, сколько времени провел здесь. Он понимал, что с каждой пролетающей мимо машиной его шансы выжить таят, как снег на ладонях. Не у Филиппа, конечно. На Филиппе уже ничего не таяло…